– Кого посылать? – отозвался Ньорд. – Все так боятся медведя, что никто не выйдет за ворота.

– Не все, – напомнил Горм. – За нами-то пришел мальчишка. Днем оборотни не бродят.

– Тогда пусть сбегает.

К вечеру мальчик привел с собой дряхлую старуху, которая, глядя на всех исподлобья, заявила, что мужчины при обряде присутствовать не должны. От них требуется только добыть сердце, а потом они могут убираться на все четыре стороны. Она все знает и умеет и при помощи ближайших родственниц погибшей прекрасно справится. Такие случаи бывали когда-то давно, и все обходилось благополучно. Во всяком случае души умерших никого не беспокоили.

На следующий день Конан и Ньорд принесли в поселение молодую и очень красивую олениху. Они отдали ее старухе, и та буркнула под нос что-то, отдаленно напоминающее слова благодарности. Ньорд с Гормом вернулись домой, а Конан остался охранять женщин и детей. Даже страшные события последних дней не помешали ему заметить, сколько прелестниц окружает его и какие выразительные у них улыбки. Днем он намеревался исследовать окрестности в поисках логова хищника, а ночью… На ночи он строил особые планы.

ГЛАВА 5

Когда начало темнеть, Конан сам закрыл ворота и для надежности припер их изнутри увесистым бревном, которое едва доволок до места. Если медведь снова полезет к людям, ему придется изрядно попотеть, прежде чем ворота откроются. Но все предосторожности оказались напрасными. Ночь прошла спокойно, и киммериец пожалел, что провел ее в одиночестве. Впредь, решил для себя варвар, он будет умнее. В конце концов, еще ни одна женщина не вскружила ему голову настолько, чтобы он забыл об опасности. В крайнем случае, подождет немного. Он нисколько не сомневался, что одолеет хищника, и не очень-то доверял разговорам Горма об оборотне, даже несмотря на то что увиденное ими накануне было по меньшей мере странным.

В дом его утром не пустили, ибо там готовились к необычному обряду погребения, и мужчине нельзя было на него смотреть. Собственно, Конан и не собирался провести день под крышей. Он взял оружие, кое-какую еду и направился в лес. До самого вечера бродил он по чаще, заглядывая под каждый куст, внимательно осматривая каждую кочку, но так ничего нового и не обнаружил. Медведь словно сквозь землю провалился. Никаких следов.

Когда киммериец вернулся, обряд уже был закончен и даже короткая тризна, и та завершена. Его встретили радостно, ибо все решили, что своим спокойствием обязаны именно тому, что их охраняет могучий воин, которого испугался даже такой сильный и кровожадный зверь. Женщины, оставшиеся без мужчин, так и льнули к нему, и Конан вовсе не собирался отказываться от радостей, которые мог получить от истосковавшейся по ласке прелестницы.

С видом хозяина гарема он окинул взглядом окружавших его женщин, и одна из них показалась Конану наиболее привлекательной. Ее пышные золотистые волосы были распущены по плечам, а в серых больших глазах светилось такое сильное желание, что молодой воин не смог устоять. Он шагнул к женщине:

– Как тебя зовут?

– Гельдис.

– Не подашь ли ты мне ужин? И пива.

– Сейчас принесу, – ответила женщина и лукаво улыбнулась.

Когда она вернулась с блюдом, которое едва несла, настолько оно было заполнено всевозможной снедью, киммериец попросил ее:

– Останься. Посиди со мной. Мне предстоит долгая ночь. Одному скучно.

Гельдис звонко рассмеялась, прекрасно понимая, чего хочет от нее варвар, и мгновенно согласилась. Они довольно долго разговаривали, пока Конан насыщался, а потом женщина придвинулась к нему поближе и смело положила голову на мускулистую грудь киммерийца. Его словно обдало жаром, сильное желание перехватило горло и затуманило взор, и Конан прижал женщину к себе.