Все было почти так, как они и представляли: уютный столик на двоих, предупредительные вежливые официанты, тихая музыка и зажженные свечи, легкое изысканное вино и богатый выбор закусок. И первый танец, за которым последовал второй, и третий, а затем Глорию пригласил высокий красавец-мужчина, а Тероян наблюдал за ними, откинувшись на спинку кресла, пригубливая из бокала, и чуточку ревновал. Поэтому, когда Глорию пригласил еще один юноша, он твердо и несколько резко сказал, что девушка устала. А Глория почувствовала его состояние и не обиделась, лишь улыбнулась и заметила вскользь:

— Вам бы родиться восточным тираном.

— Увы, об этом надо было позаботиться сорок пять лет назад.

Этот вечер оказался одним из немногих за последние годы, когда он был почти счастлив, заставив себя позабыть обо всех тревогах и опасностях, поджидавших их за стенами ресторана.

Они ушли из «Звездного» в первом часу ночи, оставив «Жигули» тут же, на стоянке. Тим поддерживал Глорию под руку; слегка опьянев, она все пыталась вставить цветок из купленного им букета роз в петлицу его пиджака. Наконец это удалось, и она засмеялась.

— Теперь вы настоящий франт, — сказала она, любуясь своей работой. — А вам не хочется меня поцеловать?

— Конечно, Глория, вы же знаете, — отозвался он.

— Тогда не спрашивайте разрешения.

Они остановились, Тим бережно обнял ее за плечи и поцеловал в губы, мягкие и нежные, словно созданные для любви. Девушка прильнула к нему, ответила на поцелуй, крепко и жарко. Тероян чуть отстранился, боясь охватившего их обоих огня. А Глория пыталась поймать его взгляд и руки ее обвились вокруг его шеи.

— Что случилось? — тихо спросила она.

— Ничего. Просто мы стоим на краю пропасти.

— И вы опасаетесь сорваться вниз?

— Я боюсь за вас.

— Перестаньте все время быть врачом. Ведь прежде всего вы человек, мужчина. Неужели я навсегда останусь для вас только объектом медицинского исследования?

— Нет, Глория, нет, — он снова взял ее под руку и повел к дому. Знаете, ведь и вы тоже излечивающе действуете на меня. Видя вас, находясь с вами рядом, я словно получаю хорошую дозу лекарства, преображаюсь, становлюсь более человечным, радующимся жизни. Такого со мной не было прежде. Все последнее время я жил как бы по необходимости: не печалясь, но и не веселясь. Прошел день — и ладно, слетел еще один листок календаря, а сколько их там — впереди? Это меня мало занимало. Но вот появились вы, и я будто бы обрел новый смысл жизни; я вижу цель и дорожу ею. И, может быть, даже не совсем представляю свое существование без вас. Простите за откровенность старого военного врача.

— Нет, продолжайте, — попросила Глория, заглядывая ему в глаза.

— Что же продолжать? Пожалуй, я и так сказал слишком много. Они уже подошли к подъезду. Лифт поднял их на шестой этаж. Самое трудное, как думалось Терояну, это оставаться с ней в квартире наедине, знать, что их отделяет друг от друга лишь тонкая перегородка двери. Тим пожелал Глории спокойной ночи, а сам ушел на кухню, пил кофе, курил и думал о них обоих. И снова в нем происходила борьба, два противника, сцепившись, продолжали схватку — и каждый стремился оторвать другого от земли. И он знал, что если потеряет под ногами почву, то в нем исчезнет и все человеческое, и тогда черты зверя проступят сквозь его облик. Но мысль, что Глория, возможно, ждет его, не давала покоя.