— Зачем Саларди убивать нашу семью? Мы его почти не знаем.

— Возможно, у него нет ничего против вас. Давайте посмотрим, что сможем у него узнать, — с этими словами он зашагал к ярко-раскрашенной палатке.

Саларди отозвался после того, как они дважды его окликнули, он открыл дверь и остался стоять на пороге, видимо, не собираясь пригласить их внутрь.

— Что это значит? — спросил он их.

Когда представлялся, Сент-Сир заметил, что глаза Саларди сузились при слове «детектив».

— Мы бы хотели, чтобы вы ответили на несколько вопросов.

Саларди задумчиво погладил бороду, взглянул на Дэйна, и ответил:

— Хорошо. Я отвечу на то, что посчитаю нужным.

— Как долго вы живете с цыганами?

— Четыре года.

— Вы археолог?

— Нет.

— Но мне сказали, что вы пришли сюда с…

— По профессии я роботехник, археология — мое увлечение. Я сопровождал археологов, чтобы по надобности чинить их узкоспециализированных роботов.

— И вы решили остаться.

Саларди промолчал.

— Почему же вы остались здесь, среди чужой расы, без всяких удобств?

— Просто они мне нравятся. Всего лишь. Федералы заключили с ними мерзкую сделку. Я предпочитаю жить среди них, чем среди себе подобных. Мой собственный мир позорит меня.

— Какую сделку? — спросил Сент-Сир.

Саларди скрестил руки на бочкообразной груди и сказал:

— Федералы всегда говорят, что планеты превращаются в колонии без войны. Когда я пришел сюда с землекопами, то узнал, что здесь была война, чертовски короткая и жестокая, во время которой Дарманцы были разлучены.

— Они были примитивными, но обладали творческим потенциалом и жили по тщательно структурированной социальной системе. Мы выгнали их, больше половины были убиты, еще четверть умерла от болезней. Хотя это было давно, я до сих пор не могу смириться с этим. То, что я сделал, было непростительно. Знаете ли вы, что эти люди не знали, что такое война до нашего прихода? Полтора миллиарда Дарманцев живет во всем мире, и ни один из них в жизни не брал в руки оружия. Со стороны правительства было нелепо затевать войну. В два месяца численность Дарманцев сократилась до двухсот тысяч. И еще эта болезнь… И сейчас, поняв, что они неспособны к военным действиям, федералы прекратили истреблять их и позволили жить, пускай и в бедности, на планете для богатых. Так они и заключили эту мерзкую сделку.

Человек говорил с пламенным красноречием фанатика. Сент-Сир, решив воспользоваться его эмоциональным всплеском, спросил:

— Значит, вы не сбегали от преследования Внешней Галактики?

Саларди напрягся и сжал кулаки. Внезапно, его лицо покраснело.

— Я ответил на достаточное количество вопросов, — сказал он. Затем повернулся и скрылся в палатке, предварительно закрыв дверь на цепочку.

На протяжении всего обратного пути, Дэйн пребывал в задумчивости, из-за чего скорость машины была чуть выше той, с которой стоило ехать по такой дороге. Сент-Сир не обращал на это внимания, полагаясь на Судьбу и на желание мальчика добраться домой живым.

Спустя час езды, Дэйн внезапно заговорил:

— А что вы скажете на то, что мальчик рычал во время болезни?

— По сведениям «Климикона» — это один из симптомов заболевания. Звучит как эпилептический припадок при виде родственников.

— Я знал, что вещь на вашей груди будет мешать вам увидеть истину. Это попытка увидеть логику там, где ее нет.

— Но логически все сходится, — заметил Сент-Сир.

— Кого, черт возьми, вы подозреваете, Сент-Сир? Кто подходит на роль убийцы больше ду-ага-клава? У кого есть на это причины?

— Несколько человек, — ответил Сент-Сир.