Серкелуин – или кто там заказывал гравировку – не мелочились с запретной магией. Судя по сложности узора, печать вызывала демона девятого круга, возможно – одного из нижайших. А вокруг я не видел ничего похожего на пентаграмму, чтобы удержать призванного. Возможно, когда‑то эти сущности и были жалкими племенными божками древних семитов, но за тысячи лет в оппозиции Всевышнему они накопили немало сил. Что может натворить в Москве тот же Баал‑Фагор, или Баал‑Аммут Черный… куда там Хиросиме.

Упырь потянулся за зажигалкой, и тут же поплатился разодранным рукавом. Я метался ошалелой шавкой, пытаясь тяпнуть то слева, то справа. Почему не стреляет Серов?

Потому что это бессмысленно, озарило меня. Должно быть, превращение хуже влияет на умственные способности, чем мне казалось. У Невидимки не было с собой винтовочных спецпатронов. Только пистолетные. Свинцовая пуля для вампира не опаснее пчелиного укуса. Похоже, что останавливать Упыря придется мне одному… а я не справлялся.

Чем можно убить вампира? Проблема ведь не только в том, что у меня нет под рукой ничего из испытанных средств – эти средства и для меня не слишком пользительны! В волчьей шкуре я не переношу чеснока в буквальном смысле на дух – у меня уже начиналась изжога от съеденной накануне вечером колбасы. Серебро убивает оборотней с той же легкостью, что и мертвяков. До ближайшей осины – локтей семьсот по вертикали. Остаются священные символы… но это не магия, а скорей теургия, которая сильно зависит от веры. Если уже Упырь сумел взобраться на колокольню, обратить в неупокоенных дюжину охранников и даже не почесался, он не иначе как буддист. Нательным крестиком такого не возьмешь – разве что святой водой из брандспойта.

Еще для вампиров губителен солнечный свет. Но дневное светило упрямо не желало выкатываться на небо, а то, как назло, все гуще заволакивали тучи. Мы зависли в предрассветной мгле, в остановленном по Иисусу Навину времени. И время это работало против меня.

Всеволод Серов, воскресенье, 20 июня

– Еще круг, – скомандовал я, чувствуя, как поднимается в груди беспросветное отчаяние.

Если бы у меня было чуть побольше патронов! Но из двадцати трех штук осталось всего семнадцать, и все обычные. Мы фатально недооценили Упыря. Чтобы измочалить тело высшего вампира свинцом, нужен по меньшей мере «гатлинг». Тогда бы Зорин мог растерзать беспомощного кровопийцу и спокойно дождаться солнца. А я вынужден экономить каждую пулю, и не могу даже прийти на помощь ребятам, которые внизу ведут неравный бой с обращенными .

Серая тень вновь бросилась на черную, и отлетела. Я ругнулся вполголоса, припадая к окуляру. Может, если поймать в прицел затылок Упыря… да тот беспрерывно мечется, то уворачиваясь от клыков Зорина, то подскакивая к верстаку с печатью. Наверное, он сам ее и затащил сюда – человеку просто не сдюжить.

И тут благочинный совершил роковую ошибку.

То ли лапы поскользнулись на гладком полу, то ли что, но Упырь, неуловимо глазу вывернувшись, все же ухватил моего товарища за холку, поднял рывком, готовясь со всего размаху перешибить хребет о колено… И тогда я выстрелил, не думая.

Пуля перебила вампиру плечо. Рука повисла, изогнувшись противоестественно. Зорин вырвался из ослабевших пальцев и отскочил, чтобы тут же прыгнуть на врага снова – с другой стороны, покуда Кормильцев прожигал взглядом наш ковер. Бедро кровососа украсила глубокая рваная рана.

Упырь отмахнулся, будто не заметив – оборотень вновь отлетел в дальний угол, ударившись о магическое заграждение, – потом, сморщившись, поставил руку на место.