Вера Павловна молча вышла, и спустя пять минут на столе вновь появился дымящийся ароматный напиток.

– Итак, – продолжал Щеглов, – перейдем теперь к твоему участию в этом непростом деле. – Он достал из кармана записную книжку, полистал ее, открыл на нужной странице и произнес: – Начнем с самого первого дня…

2.

– Вспомни, сколько времени вы с Сергеем и Лидой ждали автобус, который должен был отвезти вас в «Лесной»?

Я напряг свою память.

– Что‑то около двух часов.

– Верно. И за это время на станции не остановилось ни одной электрички. Это и понятно – станция маленькая, тихая, и поезда проскакивают ее, будто не замечая. Ведь не было поездов, так?

– Так.

– Тогда объясни, откуда мог взяться Мячиков, если, как ты утверждаешь, он влетел в автобус чуть ли не на ходу? Ведь последняя электричка прошла два часа назад.

Мое лицо, наверное, выражало крайнюю степень недоумения, ибо Щеглов улыбнулся и ответил за меня:

– Все очень просто: он прибыл либо на той же электричке, что и вы, либо на предыдущей и где‑то отсиживался в укромном месте, ожидая автобус. Спросишь, почему он не подошел к вам, а предпочел одиночество? Исключительно из страха быть убитым. Этот человек настолько умен, что предвидел возможность покушения уже там, на станции, и решил остаться незамеченным. Ведь на остановке, под ярким фонарем, он представлял бы собой отличную мишень. Далее, уже по приезде в дом отдыха, вспомни реакцию директора на появление Артиста, то бишь Мячикова. Просто Самсон узнал его – и, ясное дело, растерялся. Потом, очутившись с ним в одном номере, ты разоткровенничался и поведал своему новому «другу» всю подноготную и о себе, и обо мне, и о деле профессора Красницкого, чем, безусловно, не на шутку напугал Мячикова. Не хватало ему, помимо всего прочего, иметь под боком еще и сыщика‑любителя! Именно из осторожности он и решил тебя усыпить, подмешав в кофе снотворное. Помнишь, ты говорил, что в тот вечер заснул как убитый? – Я смущенно кивнул. – В первую же ночь Мячиков решает проникнуть на четвертый этаж, где у него облюбован тайник – ведь в «Лесном» он уже не первый раз и отлично знаком с архитектурными особенностями здания. Иметь же тебя в качестве свидетеля он явно не желает, вот и сыпет тебе сонного порошка в стакан. И ты благополучно засыпаешь. Где‑то часа в два ночи он покидает номер, переносит часть пожитков на четвертый этаж, в свой тайник, потом направляется обратно, но… но на лестничной площадке внезапно сталкивается с одним из бывших своих компаньонов, алтайцем Мартыновым. Что там делал Мартынов в столь поздний час, неизвестно, но факт остается фактом: между ними происходит ссора, заканчивающаяся смертью алтайца. Мячиков же как ни в чем не бывало направляется в туалет, делает себе инъекцию омнопона и собирается возвращаться в номер, но сквозь приоткрытую дверь видит, как ты поднимаешься с постели и прислушиваешься.

– Позвольте, Семен Кондратьевич! – горячо возразил я. – Ведь когда я проснулся, Мячиков был в номере! Он спал, именно его храп и разбудил меня.

Щеглов сощурился, загадочно улыбнулся и подмигнул.

– Не правда ли, железное алиби? И главное, как все просто! Включаешь магнитофон с записью собственного храпа и – нате! – алиби в кармане!

– Магнитофон?! – Я вскочил. – Что вы хотите этим сказать?

– Только то, что Мячикова в ту ночь с двух до трех в номере не было. Ты слышал храп, записанный на магнитофон.

– Да зачем, зачем он это сделал? – недоумевал я.

– Чтобы разбудить тебя.

– Разбудить? В тот самый момент, когда его не было в номере? Ничего не понимаю!

– Именно! Именно в тот момент, когда его не было в номере.