— Полагаю, да, — ответил Бучер. — Но прежде позвольте спросить, почему вы оперировали здесь, а не отправили больного в госпиталь? На Ямайке, с её вредными испарениями и жёлтой лихорадкой, я бы это понял, но в таком здоровом месте, как Барбадос...

— Видите ли, на самом деле у него немного тяжёлый характер, он перессорился почти со всеми своими коллегами-медиками, в том числе и с персоналом госпиталя.

— О, в таком случае я его понимаю. Кроме того, хоть в госпитале и намного удобнее оперировать, с выживаемостью всё иначе. По мне, так пусть он лучше будет в море. Я видел, как после ампутации за неделю умирает целая палата, в то время как несколько человек, которых пришлось держать на корабле из-за недостатка места, выжили. Некоторые всё ещё живы.

Пациент казался не особенно тяжёлым. Он поблагодарил мистера Бучера за визит, поздравил с предстоящим освобождением — шведский корабль, который должен был доставить освобожденных под честное слово американских офицеров, встал на якорь этим утром — и передал привет друзьям в Бостоне. Но он знал, что вопрос, будет ли он жить, остаётся открытым, и остро чувствовал беспристрастные оценивающие взгляды Бучера. Он прекрасно понимал, что тот уже вынес свой приговор, и говорил всё быстрее, пытаясь доказать, что эта оценка неверна, что он вполне хорошо себя чувствует, а проблема с его раной и повторяющимися приступами лихорадки не имеет особого значения.

— Доброкачественный гной, — сказал он, заглядывая в лица врачей, — просто доброкачественный гной. Я тысячу раз такое видел.

— Ну, что скажете, сэр? — спросил Стивен, когда они снова оказались на квартердеке.

— Да, сэр, сказал Бучер, — как вы понимаете, это сепсис, но какой он примет оборот... Он взмахнул рукой, подчёркивая неопределённость, и добавил: — Если бы случились какие-нибудь военные победы, или он внезапно получил бы добрые вести, это могло бы изменить ситуацию к лучшему. Однако при нынешнем положении дел, возможно, стоит подготовиться к неблагоприятному исходу. Я полагаю, вы не собираетесь использовать никаких радикальных средств?

— Не собираюсь. У него слабое телосложение, усугублённое сильной раздражительностью, неудовлетворённостью и семейными неурядицами. Давайте теперь посмотрим, как там капитан Палмер.

К этому времени трибунал отклонил запрос трёх заключённых о том, чтобы их дела рассматривались отдельно. Обвинения против каждого зачитали со всеми необходимыми, но ужасающе нудными повторами юридических терминов, и неторопливо работающий механизм, который в итоге приведёт их к повешению, пришёл в действие.

При этом никто особо не старался установить личности преступников. Описания всех мятежников с «Гермионы» разослали по всем портам:

«Джордж Норрис, помощник канонира, двадцать восемь лет, пять футов восемь дюймов, бледное лицо, длинные чёрные волосы, стройный, на правой руке отсутствует верхний сустав указательного пальца, слева на груди татуировка — звезда, вокруг правой ноги — девиз «Honi soit qui mal y pense». Пулевое ранение руки».

«Джон Поуп, оружейник, сорок лет, пять футов шесть дюймов, светлая кожа лица сильно изрыта оспой, седые волосы, плотное телосложение, на правой руке вытатуировано сердце».

«Уильям Страчи, семнадцать лет, пять футов три дюйма, белый, тёмные волосы, плотное телосложение, на правой руке татуировка — имя и дата, 12 декабря».

С такими подробными приметами обсуждать было нечего, однако некоторые моряки утверждали, что уходили в плавание под псевдонимами, чтобы скрыться от долгов или от судебного распоряжения об алиментах, а обвинительное заключение с псевдонимами недействительно. Но этому не придали никакого значения — апелляции, которые могли бы пройти в Олд Бейли, в трибунале были бесполезны — так что большинство обвиняемых подтвердили свою личность.