В течение пяти часов группа из шести врачей боролась за жизнь Ноэлли. В диагнозе ее болезни значились септическое отравление, множественные разрывы матки, заражение крови и шоковое состояние. Все врачи сходились на том, что Ноэлли едва ли будет жить. К шести часам вечера кризис миновал, а через два дня Ноэлли уже сидела на кровати и могла говорить. Исраэль пришел ее проведать.

— Все врачи считают, что вы чудом выжили, Ноэлли.

Она отрицательно покачала головой. Ей еще рано умирать. Она нанесла Ларри свой первый удар, но отмщение только начинается. Впереди его ждет месть пострашнее. Гораздо страшнее. Но сначала надо найти его. На это потребуется время, но она отыщет Ларри.

3. КЭТРИН. ЧИКАГО, 1939-1940 ГОДЫ

По Европе гуляли ветры войны. Они дули все сильнее и уже долетали до Соединенных Штатов Америки. Правда, по дороге они слабели и достигали американских берегов лишь в виде легких зефиров, но это был верный признак надвигавшейся опасности.

В Северозападном университете все больше молодых людей поступало на службу подготовки офицеров резерва, студенты проводили собрания, на которых требовали, чтобы президент Рузвельт объявил войну Германии, и кое-кто из старшекурсников уходил в армию. Однако большинство по-прежнему безмятежно купались в море самодовольства, и подводные течения, захлестнувшие всю страну, были пока едва заметны.

В один из октябрьских дней после занятий Кэтрин Александер спешила в «Насест», где продолжала работать кассиршей. По дороге она задавала себе вопрос: изменится ли ее жизнь, если США вступят в войну? Кэтрин понимала, что кое-что она должна изменить сама, и как можно скорее. Она была полна решимости сделать это. Ей отчаянно хотелось испытать то чувство, когда мужчина держит женщину в объятиях и занимается с ней любовью. Кэтрин жаждала этого не только в силу физической потребности. Она знала, что упускает нечто важное и замечательное. Боже мой, думала она, а вдруг я попаду под машину, меня увезут в морг и обнаружат, что я девственница. Какой ужас! Нет, надо что-то предпринять, и немедленно.

Кэтрин внимательно обвела глазами весь «Насест», но не нашла того, кого искала. Через полчаса в закусочной появился Рон Питерсон вместе с Джин-Энн. У Кэтрин сильно забилось сердце и по телу побежали мурашки. Когда оба проходили мимо нее, она отвернулась, но краем глаза заметила, что они отправились в кабинку Рона и расположились там. В зале были протянуты большие полотнища:

«ПОПРОБУЙТЕ НАШ ОСОБЫЙ ДВОЙНОЙ ГАМБУРГЕР!»…

«ВКУСИТЕ НАШ ВОСТОРГ ЛЮБОВНИКА»…

«ОТВЕДАЙТЕ НАШЕГО ТРОЙНОГО СОЛОДОВОГО НАПИТКА!».

Кэтрин сделала глубокий вдох и направилась к кабинке. Рон Питерсон изучал меню и раздумывал, что бы ему заказать.

— Сам не знаю, чего хочу! — воскликнул он.

— Ты очень хочешь есть? — спросила Джин-Энн.

— Просто умираю с голоду.

— Тогда попробуй это.

Оба с удивлением подняли головы. У входа в кабинку стояла Кэтрин. Она передала Рону Питерсону сложенную записку, повернулась и пошла назад к кассе.

Рон развернул записку, прочитал ее и расхохотался. Джин-Энн бросила на него довольно холодный взгляд.

— Это шутка личного характера или с ней могут ознакомиться и другие?

— Личного, — ответил Рон с улыбкой и положил листок в карман.

Вскоре Рон и Джин-Энн ушли. Расплачиваясь в кассе, Рон не проронил ни слова, но слегка задержался, многозначительно посмотрел на Кэтрин, улыбнулся и вышел вместе с Джин-Энн, которая повисла у него на руке. Кэтрин проводила их взглядом, чувствуя себя идиоткой. Она даже не сумела как следует подколоться к парню.

По окончании смены Кэтрин надела пальто, попрощалась с девушкой, которая села за кассу, и поспешила на улицу.