Можно, конечно, спросить, кто этот толстяк, но не хочется.

– Соглашайся! – хором говорят все трое.

– На что?

– На что угодно! – без тени сомнения заявляют монахи.

– Ну, знаете ли, – возмущается Каэтана голосом альва. Ничего более подходящего, чем его любимое выражение, ей в голову сейчас не приходит.

– Мы не должны вмешиваться, – умоляюще произносит Да-Гуа, видя ее мучительные колебания.

– Мы еще не умеем правильно влиять на ход событий, – жалобно шепчет Ши-Гуа.

– Мы ощутили необходимость появиться, чтобы успокоить тебя, хотя ты и сама чувствуешь все то, что мы тебе сказали. Просто иногда крайне важно, чтобы кто-то подтвердил твою правоту, – говорит Ма-Гуа.

– Мы знаем, что тебе намного сложнее, чем другим, потому что ты согласилась платить положенную цену. Но ведь уже ничего не вернешь, – говорит Да-Гуа.

– А если вернешь, то это будет предательством, – вторит ему Ши-Гуа.

– Грядут великие и страшные времена. Тебе понадобится много сил, – вздыхает Ма-Гуа.

Каэтана молчит.

Когда она возвращается к своему гостю, тот оказывается шатеном с разноцветными глазами – синим и черным, а над верхней губой у него за это время успела появиться родинка. Он с переменным успехом сражается с собственной фигурой, вовсе не пытаясь придать ей изящности, а только добиться стабильности – хотя бы ненадолго. Каэ с огромным интересом следит за ним.

– Я поговорила с монахами, – утверждает она очевидную истину.

– Я видел.

– Если ты все знаешь, то знаешь, что они меня и вправду немного успокоили, но не сказали ничего такого, что я бы сама не чувствовала. Я так и не услышала от них, кто ты. И не поняла, чем я смогу тебе помочь.

– Меня еще нет, – пожаловался толстяк. – Поэтому я расползаюсь буквально на твоих глазах. Чтобы быть, дорогая Каэ, мне нужна твоя помощь. Она стоит дорого, я знаю. Но я готов платить любую цену.

Заинтригованная, но уже слегка сердитая от обилия иносказаний, она довольно неприветливо произнесла:

– Сначала ты предлагал мне купить твои услуги, теперь же предлагаешь небывалую плату за мои. Я не понимаю тебя, незнакомец.

– Я не незнакомец, – обиделся паломник. – Ты меня очень хорошо знаешь.

– Конкретнее, пожалуйста.

– Могу и конкретнее, – обрадовался толстяк, пытаясь вытащить короткопалую руку из-под неожиданно удлинившейся правой ноги.

Каэтана со все возрастающим восторгом следила за его метаморфозами. Начинала ли она узнавать? Да, конечно...

– Я долгое время следил за твоими приключениями. Ну в самом начале, признаться, ты меня интересовала не больше, чем все остальные. Но с определенного момента ты стала совершенно непредсказуема и сделала то, чего, по всем прогнозам, сделать не могла. Сейчас ты мне, конечно, скажешь, что в одиночку никогда бы не справилась, – и это тоже будет правдой. Но вторую часть правды ты вслух не произнесешь. А заключается она в том, что те люди, которым было под силу изменить ход событий, собрались именно около тебя. А больше их никто бы в это путешествие сдвинуть не смог. Более того, ты сама, дорогая Каэ, страшно изменилась за время этого короткого странствия. Многое постигла, многое узнала, многое поняла заново.

– Верно, – согласилась Каэтана.

Она чувствовала, что близка к разгадке и ей не хватает штришка, крохотной детали, чтобы восстановить целое.

– Благодаря тебе бессмертные поняли или вот-вот поймут, что это самое зло, о котором столько было говорено, все-таки существует.