— Да просто будем груши околачивать, — задумчиво пробормотал Иванов, набирая код на входной двери Исполкома. — Совершенно секретный тунеядец всех времён и народов…

Апартаменты Исполкому выделили — оторви да брось. В этом доме до Октябрьского переворота проживали вредные жирные империалистические буржуи, и аккурат в том месте, где сейчас располагается команда Иванова, у них был бальный зал. Они тут на ассамблеях оттягивались да маскарады закатывали. И не помышляли ведь, недальновидные аристократы, что очень скоро всем будет рулить весёлая еврейская интеллигенция, которая всех буржуев отчасти расстреляет, отчасти выкинет к чёртовой маме в Европу, а прямо в зале оборудует государственное учреждение.

Подобные апартаменты все неоднократно видели в кино, поэтому нетрудно будет представить себе интерьер Исполкома. Никаких тебе прихожих-ресепшн, сразу от входа шагаем в большущее помещение идеально круглой формы, с высоченным сводчатым потолком, разноцветным паркетом и стрельчатыми многоячеистыми окнами. Это холл, комната совещаний и оперативный зал. Если снять крышу и посмотреть сверху, апартаменты Исполкома будут похожи на гигантскую шестерню с несимметричными зубцами: двери всех служебных помещений выходят прямо в зал, тамбуров и коридоров нет. Справа налево у нас располагаются: дверь номер один — как водится, санузел; дверь номер два и три — двухсекционные покои НТО (научно-технического отдела) и его лаборатории; посерёдке, аккурат напротив входа, — кабинет Иванова; дверь номер пять — оперативный отдел; и последняя (или первая слева от входа) — отдел физзащиты.

Отдел физзащиты хронически пуст. Там, по идее, должны находиться Петрушин и Вася Крюков. Но эти занятые люди постоянно торчат в учебном центре, что располагается в двадцати километрах от Москвы, готовят три отделения физзащиты для непонятно каких острых акций. В оперативном отделе обосновались Костя Воронцов и Сергей Кочергин. В покоях научно-технического отдела и лаборатории — Глебыч и Лиза.

Сегодня исключение. Петрушин с утра здесь — по делу, Вася с личным составом остался «на хозяйстве». Остальная публика, как обычно, собралась в зале, жаждет прибытия начальства. Смотрят выжидающе и как-то ещё. Как-то даже требовательно, что ли…

— Доброе утро, Сергей Петрович!!!

— Да, утро… (Чтоб вам всем провалиться, оболтусы!) Гхм-кхм… Доброе, если оно доброе…

А вообще, если честно, прекрасные апартаменты. Если вы с командой уже знакомы, можете легко оценить степень комфортабельности в сравнительном эквиваленте. Раньше-то наши хлопцы ютились в палатках, блиндажах да полуразваленных дощатых модулях. А совсем рядом, в тридцати метрах, располагались позиции артдивизиона, который имел обыкновение по ночам работать в профилактическом режиме. Хе-хе…

Отсутствие коридора стесняет Иванова только последние две недели. До этого как-то даже не обращал внимания на такую мелочь, не до того было.

А сейчас пригодилось бы. По коридору можно было бы прошмыгнуть незамеченным в кабинет, засесть там с важным видом, а по селектору распорядиться: всё по графику, работаем…

А тут заходишь: вот они все! Смотрят пристально, ждут озадачивания и комментариев к ситуации (как десять минут назад сам Иванов от Вити).

Иванов уже две недели не проводит совещания. И не потому, что от рук отбился или заразился вельможным чванством, шастая по высоким кабинетам. Просто нечего сказать людям. «Совещания не будет, всё по плану…» И — двадцать четыре шага по прямой, до кабинета.