Может быть, ей станет лучше, если она немного выпьет. По крайней мере, она почувствует себя более уверенной.

Когда Гил направился в кухню за выпивкой, Оливия вошла в их общую спальню, где в гардеробе уже висела ее одежда. Еще на прошлой неделе она перевезла в квартиру все свои вещи.

Тогда, распаковывая чемоданы, она посмотрела на гигантских размеров кровать в спальне Гила и слегка вздрогнула, со сладким страхом представив себе момент, когда они разделят это ложе. Теперь она смотрела на эту кровать с содроганием. Если даже он не спал здесь с Сусанной, Оливия не могла отделаться от навязчивой картинки: Гил и Сусанна предаются любовным утехам. При одной мысли об этом комок отвращения подкатывал к ее горлу.

В квартире было еще несколько комнат. Сегодня она будет спать в одной из них, пока не решит, что делать дальше.

Но сначала надо поставить в известность Гила о своих намерениях. У нее дух захватило, едва она подумала, что за этим последует. Гил рассвирепеет, ясное дело.

Быстрыми решительными движениями Оливия достала из шкафа брюки и свитер. Не это планировала она надеть вечером в день свадьбы, но шелковую ночную рубашку, специально купленную для сегодняшней ночи, ожидает та же участь, что и свадебное платье, — они будут выброшены в мусорный ящик.

Вернувшись в гостиную, Оливия подошла к окну. Чернильно-черная ночь разлилась над Лондоном. Вереницы машин с горящими фарами медленно двигались в путанице улиц где-то далеко внизу. Оливия не слышала, как сзади подошел Гил, пока его рука нежно не коснулась ее затылка. Однако от его ласкового прикосновения она дернулась, словно от укуса змеи, и Гил, взяв ее за плечи, повернул к себе лицом.

— С того самого момента, как мы уехали с приема, ты ведешь себя словно перепуганный котенок. В чем дело, Оливия? — спокойно спросил Гил.

Вот сейчас… сейчас самое время сказать ему все, что она о нем думает. Однако слова словно застряли в горле, и Оливия была не в состоянии выдавить из себя ни слова.

— Разве не дозволяется всем невестам слегка нервничать в первую брачную ночь? — наконец ответила Оливия вопросом на вопрос.

— Может быть, некоторым и дозволяется, но я сомневаюсь, что демонстрация девственной стыдливости столь необходима в случае с тобой, — усмехнулся Гил. — Тебе нет нужды прикидываться ради меня, Оливия.

— Почему ты так уверен, что это притворство? — резко выпалила она.

Жесткие складки залегли возле его губ.

— А разве не притворство?

— Ну, хорошо, притворство, — ответила Оливия устало, не в силах что-либо объяснять.

Гил попытался погладить ее по плечу, но она затрепетала, как осиновый лист.

— Ты нервничаешь, да? — спросил он удивленным тоном. — Не надо. Нам будет хорошо друг с другом. Обещаю.

О Боже, как она мечтала об этих минутах все эти годы, и как невыносимо было слышать его нежные слова сейчас.

— Я голодна, — объявила Оливия, пытаясь выскользнуть из его объятий. — Мы не могли бы что-нибудь поесть?

— Хорошо. Если это то, чего ты хочешь.

— Да, только этого, — поспешила ответить Оливия.

Неожиданно Гил схватил ее за запястье.

— Почему ты такая взвинченная? Ты что, боишься, что я тебя изнасилую? Успокойся, я буду ласковым и нежным.

Оливия почувствовала, что краснеет, и закрыла глаза, спасаясь от вопросительного взгляд Гила.

— Нет… Нет, я не боюсь, — прошептала она, открыв через силу глаза.

Прежде она не представляла, каким прекрасным актером может быть Гил. Можно подумать, что она совсем ему не безразлична, скорее, наоборот.