— Но тебе же явно не хочется есть.

— Нет.

— В чем дело, Оливия? Почему бы тебе не попытаться рассказать мне, что тебя так взволновало?

Оливия фыркнула. Какой лицемер. Делает вид, что она ему совсем не безразлична. Издевательство. Как и сама их женитьба. Оливии хотелось закричать на Гила, однако усилием воли она подавила приступ гнева.

— Пожалуй, я пойду в постель.

Гил перегнулся через стол, поднял ее руку и страстно сжал.

— Ну, наконец-то. Иди и жди меня. Я иду следом.

— Нет! — Оливия вырвала руку из его руки. Ее резкое «нет», казалось, надолго повисло в воздухе, наконец Гил прервал молчание:

— Что с тобой, Оливия? Может быть, хватит играть в игрушки. Что случилось?

— Ничего… Все в порядке. Я хочу спать одна, только и всего!

Гил прищурился.

— Только и всего? Это наша первая брачная ночь, а ты хочешь спать одна и утверждаешь, будто ничего не произошло?

Он неожиданно поднялся, обошел стол, поднял ее со стула и притянул к себе. Ее дыхание участилось, сердце бешено заколотилось, кровь прилила к щекам.

— Ты, наверное, переутомилась. У тебя была очень напряженная неделя.

Его пальцы гладили ее плечи, и Оливии стоило неимоверных усилий не прильнуть к нему всем телом. Как все же подло с его стороны так ласкать ее, притворяться, будто он любит ее. На самом деле, она теперь знает об этом, ему совершенно наплевать на нее.

Она попыталась вырваться из его объятий.

— Усталость здесь ни при чем. Я не собираюсь спать с тобой, Гил.

Он отпрянул от нее, как от прокаженной.

— Почему?!

Ну, вот и наступил момент, когда от нее потребуется актерское мастерство, если она собирается убедить Гила, будто говорит правду. Он женился на Оливии в корыстных целях. Что же, пусть думает, что и она поступила также.

— Я… я никогда, если честно, не питала особых чувств к тебе, мой дорогой. Так что пусть наш брак будет фиктивным… В свое время я потребую аннулировать его.

— Аннулировать???

— Вот именно. Я не намерена вступать с тобой в супружеские отношения.

— Что?!

— Ничего особенного. Я вышла за тебя замуж только потому, что ты мне был нужен. То есть не ты лично, а твои акции. Речь идет о твоих акциях «Бофора».

Оливия сделала паузу, все еще надеясь, что Гил попробует отрицать, что владеет акциями «Бофора», и таким образом обнаружится ложь Сусанны насчет двадцати процентов акционерного капитала, якобы находящихся в кармане у Гила.

Но слова Гила навсегда уничтожили эту надежду.

— Как, черт возьми, ты это обнаружила?

Оливии пришлось ухватиться за край стола, чтобы не упасть. Значит, это правда: Гил скупает акции «Бофора».

Ее охватила дрожь, и потребовалось собрать все силы, чтобы удержаться на ногах. К глазам подступили слезы, но она не должна плакать. Нельзя показывать Гилу, как она несчастна. Невероятно, но ей удалось произнести ледяным тоном:

— Я специально выясняла, кому принадлежат акции.

— Ты установила за мной слежку?

Гил закипел гневом и возмущением, как если бы Оливия совершила что-то из ряда вон выходящее.

Злость и обида Гила подействовали на Оливию, словно удар хлыста. Язык будто отнялся. А Гил повторил:

— Установила слежку?

— Просто я… я навела кое-какие справки… Потому что… потому что хотела знать, стоило ли мне выходить за тебя замуж.

Наступила зловещая тишина, таившая в себе больше угроз, чем самые дикие сцены, и дыхание Оливии замерло в ожидании, что скажет или предпримет Гил.