Его пальцы обхватили ее изогнутую шею, а голос прозвучал как далекий волшебный зов сирен:

– И любовь ко мне заставляет тебя вздыхать?

Эндри безуспешно пыталась найти способ объяснить, рассказать ему о своем тайном стремлении слиться с ним, стать его частью. В отчаянии она воскликнула:

– Я ведь даже не знаю твоего имени!

– Имя мое – любовь, – произнес он, лаская ртом ее губы, – твоя любовь.

Эндри словно просветлела. Ну конечно же! Это ведь она создала его, выткала его черты из нитей своего одиночества и жажды любви. Он принадлежит только ей. И она может им управлять.

– Моя любовь, – повторила Эндри, проверяя, как звучит его имя в ее устах.

– Да, – шепнул он, вновь лаская ее губы. – Нужно всего два слова, сердце мое. Только скажи их, и я открою двери рая перед тобой.

Голос его зазвучал совсем тихо, стал почти неслышным:

– Скажи эти слова.

Ни тени сомнения, никаких вопросов не осталось в ее душе. Теперь она знала волшебные слова. И, ни секунды не колеблясь, произнесла их, прибавив от себя еще два не менее нежных слова:

– Люби меня, моя любовь.

Не было ни смущения, ни неловкости, обычно сопутствующей раздеванию. Поскольку в мире сна не существует жестких законов мира материального, тела влюбленных мгновенно освободились от одежды. Через какую-то секунду Эндри уже лежала рядом с ним в высокой траве, остро переживая доселе неизведанное ею ощущение соприкосновения их обнаженных тел.

Ласки его тоже изменились. И эта перемена заставила чувства Эндри вспыхнуть огнем. Его руки двигались с нежностью, граничившей с благоговением. Нервные окончания, казалось, испускали искры при каждом касании, поглаживании, с каждой новой лаской И наконец их неземная нежность довела ее чувства до нестерпимой высоты.

Его рот и язык, напротив, действовали смело и решительно. Горячие, влажные поцелуи его уверенных губ несли с собой блаженство и мучение.

Дерзкий язык, погружаясь в теплую плоть в поисках все новых и новых наслаждений, заставил Эндри совершенно забыть сдержанность и взять инициативу на себя.

В страстном порыве и слиянии, сжигавшем ее женское естество, Эндри обхватила руками его бедра и приняла его тело в объятия своих ног.

Повторяя ее движение, он отнял руки от ее отвердевших грудей и положил на выгнувшиеся бедра. Затем, не отводя бездонного голубого взора от глаз Эндри, он поднял ее навстречу стремительному движению своего тела.

И Эндри вскрикнула от восторга, ощутив его внутри себя.

Проникновение. Обладание. Полное слияние.

Разделенная страсть дрожью одновременно пронзила обоих.

Они стали одним целым. Она – частью его. Он – частью ее.

Какое-то время он ждал, давая возможность взаимно насладиться прекрасными секундами единения их раздельных сущностей. Затем начал медленно двигаться. Стеная и трепеща от силы ощущений, переполнивших ее, Эндри вцепилась в его упругие бока, все сильнее сжимая пальцы, побуждая его все глубже проникать в самое сердце своей страсти.

Мощное напряжение.

Такой силы телесного напряжения Эндри никогда не испытывала. Оно ширилось, распускаясь как цветок, вбирало в себя ее мышцы, нервы, душу. Эндри молила, чтобы это скорее кончилось... и Молила, чтобы продолжалось вечно.

Когда напряжение исчезло, на Эндри обрушилась, как взрыв, целая бездна чувств и ощущений, Целый мир ярких, ослепительных красок.

Рай...

Любимый голос сдавленно выкрикнул ее имя, и оно было последнее, что она слышала.

А потом ощущение окружающего покинуло ее...

Вынырнув через неизвестное время из забытья, она вернулась в сон. Он, «ее любовь» оставался с ней, внутри ее, был частью ее. Легкий ветерок освежал их слившиеся тела, и далекое море пело серенаду влюбленным.