Райт бросился перебирать фотографии. Потом поднял голову и посмотрел на спокойно сидевшего Уияльма Тернера.

— Я понял, — сказал он очень тихо, — я все понял. Если дело в такой сохранности находилось целых семнадцать лет, значит, кто-то был в этом заинтересован.

Тернер кивнул головой.

— Здесь вся история болезни, — показал на документы Томас, — есть и фотографии больного. Хотите, я сделаю снимки?

— Как хочешь, — ответил Тернер, — думаю, они совпадут с фотографиями нашего клиента.

— Он лежал в коме несколько месяцев, — продолжал читать Райт.

— Выпиши сроки, обрати внимание на фамилии всех врачей. Бонева мы уже знаем. Кто другие? Может, среди них были и молодые люди. И проследи, как быстро проходило его восстановление. Райт исправно записывал все данные. Сидевший в своем кабинете Бонев долго молчал, глядя в зеркальную поверхность стола, обхватив голову руками. Затем, словно приняв какое-то важное решение, поднял трубку телефонного аппарата и набрал чей-то номер. Затем сказал:

— Это говорит Бонев. Они сегодня приходили ко мне.

— С кем они встречались? — спросил его собеседник.

— Кроме меня, ни с кем. Сейчас они в больнице, изучают дело нашего бывшего больного.

— Спасибо, товарищ Бонев. Держите и дальше нас в курсе. Думаю, они выйдут на лечащего врача. Действуйте как договорились. До свидания.

— До свидания, — Бонев положил трубку и вытер потное лицо. Впервые в жизни он чего-то боялся, словно сделал нечто недостойное и подлое. Но не позвонить он просто не мог. И это он отлично сознавал.

Берлин. 20 января 1991 года

Он ехал в своем «БМВ», часто останавливаясь на перекрестках даже тогда, когда это не было вызвано необходимостью. Наблюдая за спешившими позади его автомобиля машинами в зеркало заднего обзора, он пришел к выводу, что может наконец ехать совершенно спокойно. И все-таки еще дважды до назначенного места он проверял, убеждаясь, что за ним никто не следит. И лишь подъехав к нужному ему дому, быстро запер автомобиль, поспешил к подъезду и набрал нужный код.

Дверь автоматически открылась, и он вошел в подъезд. Оказавшись в лифте, он нажал вызов нужного ему этажа. Лифт бесшумно заскользил вверх и остановился на четвертом этаже. Незнакомец вышел из лифта и, подойдя к дверям квартиры, трижды позвонил. Дверь открылась почти сразу.

— Привезли? — спросили его вместо приветствия, и незнакомец вошел в квартиру, доставая из кармана конверт.

В просторной гостиной сидели трое. Двое из вальяжно расположившихся на диване господ хотя и были одеты в дорогие модные костюмы, однако чувствовали себя в них непривычно, так что можно было предположить: в генеральской форме они смотрелись бы гораздо лучше. Они и были генералами. На третьем штатский костюм сидел лучше. Он и открыл дверь, протягивая левую руку за конвертом.

Получив конверт, поспешно вскрыл его, достал листок бумаги. Только прочитав написанное, он наконец облегченно вздохнул и громко сказал:

— Все в порядке. Это то, что нам нужно.

— Полковник Волков, — обратился к прибывшему один из сидевших на диване — полный высокий мужчина с опухшим, одутловатым лицом, — надеюсь, вы нигде не останавливались?

— Нет, товарищ генерал, — заявил полковник, проходя в комнату.