|
Нахмурившись, Гэвин поднялся из за стола. – Как ты могла, не посоветовавшись со мной, ввязываться в столь опасное дело? Работорговцы – народ жестокий и безжалостный, и они пойдут на все, чтобы не потерять свою прибыль. – Сурио просто слушает рассказы подвыпивших завсегдатаев портовых кабачков. Не вижу в этом ничего опасного. Он перехватил ее взгляд. – Алекс, ты недооцениваешь взрывной силы подобных сведений. Очень жаль, что ты не посоветовалась со мной, прежде чем заняться этим делом. Она подошла к нему поближе: – Мне и в голову не приходило, что ты будешь возражать против моего участия в борьбе с этим злом. Ты ведь не запретил мне помочь Дейзи? – Это совсем другое. Она живой человек, а не идея вообще как таковая. – Он ткнул пальцем в листок. – А эти записи? Ты подняла волну в мутной воде и даже не представляешь, какие чудовища могут выплыть на поверхность. Но Алекс не собиралась сдаваться. – Я хочу рискнуть. – Браво, – ответил он. – А Сурио? Он пропадает в этих тавернах, рискуя жизнью. Как ты будешь жить дальше, если его убьют за излишнее любопытство? Ее растерянный вид показал ему, что она не подумала об этом. – Я уверена, что он понимает опасность не хуже меня. И потом у него есть свои осведомители, так что он не одинок. – Чем больше людей вовлечено в это дело, тем больше вероятность, что секретные сети будут разоблачены, – рассердился Гэвин. – Информатор обычно старается получить деньги не из одного, а из нескольких источников. – Я согласна, что риск здесь есть, но разве борьба против рабства того не стоит? Если зло существует, с ним надо бороться. Это простая истина. – Возможно, но успех может быть трагическим, – хмуро произнес Гэвин. – Ты знаешь, что работорговцы, почувствовав опасность, выбрасывают своих пленников за борт, чтобы капитана не смогли уличить в перевозке рабов? Сотни людей погибнут, если такое случится. Она ахнула от ужаса. – Тем весомее причина призвать к ответу работорговцев, которые захватывают в плен невинных людей и везут их через океан на продажу. Ему очень захотелось выругаться, но он сдержался. – Я понимаю, – начал он осторожно, – что это касается лично тебя, но… Не дав ему закончить, она в ярости закричала: – Разве ты знаешь, что это значит – чувствовать себя игрушкой в руках подлецов? К счастью, ты никогда в жизни не оказывался на месте раба! Ты не понимаешь, что это такое, когда женщина не может выйти на людную улицу без страха быть пойманной и изнасилованной? Ты когда нибудь осознавал, что у тебя нет ни одного шанса стать свободным, кроме как умереть? Она выдохлась и замолчала. – Ты права, – согласился он. – Я не могу понять это, хотя и стараюсь. Я никогда не был на твоем месте. В ее глазах сверкнул опасный огонь. – Может быть, показать? Он не знал, что ответить. Но потом подумал – раз она так сердится, пусть делает что хочет. – Пожалуйста… Она указала ему на кресло. – Сядь! Гэвин сел, стараясь понять, что у нее на уме. Она подошла к комоду и вытащила несколько чистых носовых платков. Ее движения были спокойны и размеренны. Склонившись над ним, она платками привязала его запястья и щиколотки к креслу. Отступив назад, оценивающе оглядела свою работу. – Ну как? Теперь ты способен понять, что такое беспомощность? – Разумеется. – Он посмотрел на узлы. Постаравшись, он, возможно, развязал бы их, но в данный момент не мог двинуть ни рукой, ни ногой и был прикован к полу весом тяжелого кресла. |
