Элизабет, приподняв голову, взглянула на усевшегося поодаль на куче домашней утвари своего спасителя. Казалось, среди всеобщей сутолоки и горя этот мальчик один оставался спокоен. Он сидел, обхватив колени руками, и беспечно жевал соломинку. Ему было в ту пору тринадцать лет, ей – девять. Он был не по годам рослым и крепким подростком и не раз уже брал в руки оружие при набегах шотландцев, а она – всего лишь хрупкой маленькой девочкой, уже и тогда столь обворожительной, что местные крестьяне почитали ее феей. Элизабет давно знала Филипа, часто встречала его в церкви, в окрестных лугах или у них в замке, куда он порой наведывался вместе со своим отцом. А теперь этот подросток спас ее от мучительной смерти.

События той ночи отчетливо врезались в память Элизабет. Очнувшись, она узнала, что ее мать и новорожденная сестра сгорели в старой башне, так как крыша там сразу же рухнула и никого не удалось спасти. Погибли и другие люди, а сгоревших жилых и хозяйственных построек, полных амбаров, хлевов было не счесть. Лето выдалось на редкость сухое, и пламя распространялось с ураганной быстротой. В панике мало что успели спасти, и гордый Ричард Вудвиль, богатый нортумберлендский тан, с тоской взирал на груды обгоревших развалин – все, что осталось от его обширного и обильного поместья.

Потрясенный горем рыцарь плохо понимал, что происходит вокруг. Казалось, он оцепенел в отчаянии, в то время как гости сэра Ричарда спешили покинуть дымящееся пепелище, проклиная столь печально окончившееся празднество. День начинался хмурый и ветреный, воздух казался пропитанным гарью. На развалинах копошились челядинцы рыцаря, подбиравшие кое-что из уцелевшего, тут же толклись крестьяне из соседних деревень и какие-то подозрительные бродяги.

Единственным человеком, не потерявшим головы, оставался отец Филипа – сэр Джон Майсгрейв. Элизабет все время видела его рослую крепкую фигуру, сновавшую тут и там. Он отдавал распоряжения грузить на телеги спасенное имущество и отправлять его в старый, почти нежилой, другой дом Вудвилей Уорнклиф, следил, чтобы люди сэра Вудвиля отгоняли прочь охочих поживиться на пепелище, велел перегнать в ближайшее аббатство уцелевший скот рыцаря. Решив, что старый Уорнклиф, расположенный в болотистой низине, станет не самым лучшим прибежищем для детей сэра Вудвиля, он отправил Элизабет и ее младших братьев Энтони, Лионеля и Эдуарда в свой замок Нейуорт, а самому рыцарю дал совет какое-то время провести в стенах соседнего аббатства, успокоиться, а уж затем приступать к восстановлению разрушенного.

Так Элизабет оказалась в Нейуорте, или, как прозвали замок Майсгрейвов местные жители, в Гнезде Бурого Орла. Нейуорт – громоздкое сооружение из серого камня, расположенное на высокой скале, – действительно походил на орлиное гнездо. Хозяйкой в нем была прелестная француженка, леди Бланш Майсгрейв, которую сэр Джон привез из-за моря, где сражался еще под знаменами герцога Бедфорда. Эта живая и остроумная женщина окружила маленьких сирот теплом и заботой. Элизабет, которой и собственная мать не уделяла столько внимания, привязалась к леди Бланш. Сдружилась она и с ее сыном Филипом. Поначалу мальчик с опаской и осторожностью относился к этой светловолосой большеглазой девчонке. Он считал себя уже взрослым, проводил время с ратниками отца или же на конюшне. Однако Элизабет повсюду следовала за ним, и в конце концов нелюдимый подросток привык к ней. Они вместе бегали по массивным зубчатым стенам замка, ходили в лес по грибы, ловили в ручье форель. Элизабет была спокойным, вдумчивым ребенком, и им было хорошо вдвоем.