— Я все время знала, — шепчет она. — Уже когда увидела страх в их глазах во время нашего первого приезда. Они знали, что делали. И тот человек, который выращивал «кружево королевы Анны», сказал кое-что. Он делал вид, что до того, как начал выращивать «кружево», видел это растение только на экране порта. Но он вырос в соседнем со мной городке, и я знаю, что видела там эти дикорастущие цветы. Но я еще сомневалась. Только когда приехала домой и увидела всех вас, я поняла, что должна написать правду. Я должна была выполнить свой долг перед Обществом, чтобы обеспечить всем нам счастливую жизнь. И безопасность.

Эти ее последние слова о безопасности звучат мягко и тихо, как шуршание шелка.

— Понимаю, — откликаюсь я, и это правда. Ее влияние на меня гораздо сильнее влияния властей, потому что я люблю ее и восхищаюсь ею.

Вернувшись в свою комнату, нахожу серебряную коробочку, которая упала в мой зимний ботинок. Открываю ее и извлекаю оттуда микрокарту с полной информацией о Ксандере и руководящими указаниями. Если бы тогда не произошла ошибка, если бы только его лицо высветилось на экране, все было бы нормально, ничего бы не случилось. Я не влюбилась бы в Кая, и мне было бы легко сделать выбор при сортировке. Все могло бы быть хорошо.

Все и сейчас еще может быть хорошо. Если результат сортировки будет таким, как я предполагаю, если Кай уедет и получит хорошую работу, смогу ли я собрать из кусков свою жизнь здесь? Самый большой кусок — мое обручение с Ксандером, и будет нетрудно построить свою жизнь вокруг этого. Я могла бы любить его. Я люблю его. И поэтому должна рассказать ему о Кае. Я не против скрывать что-то от Общества. Но от Ксандера я ничего не буду больше скрывать. Даже если это ранит его, я должна сказать. Потому что жизнь, которую я хочу построить, надо строить на правде.

Думать о том, что надо все рассказать Ксандеру, почти так же тяжело, как думать о том, что я потеряю Кая. Я кладу на ладонь контейнер с таблетками. Думай о чем-нибудь другом.

Я вспоминаю, как впервые увидела Кая на вершине малого холма, с головой, закинутой назад, и лицом, обращенным к солнцу, и понимаю, что именно тогда я полюбила его. Я не солгала ему. Я взглянула на него другими глазами не потому, что его лицо появилось на экране порта утром после Банкета обручения. Я посмотрела на него по-другому, потому что увидела его на лоне природы, сбросившим на мгновение постоянное напряжение, с глазами цвета вечернего неба перед тем, как оно погружается в темноту. Увидела, что он видит меня.

Уже лежа в кровати, с израненными и усталыми душой и телом, я осознаю, что власти правы. Как только ты захочешь чего-то, изменится все. Теперь я хочу всего. Больше, и больше, и больше. Хочу получить хорошую работу. Выйти замуж за того, кого выбрала сама. Есть на завтрак пай и бегать по улице, а не по тренажеру. Когда захочу — идти быстро, когда захочу — медленно. Решать самой, какие стихи я хочу читать и какие слова — писать. Я так многого хочу. Я — река желаний, заключенная в облике девушки по имени Кассия.

Но больше всего я хочу Кая.

— У нас осталось мало времени, — говорит Кай.

— Я знаю. — Я тоже считаю дни. Даже если Кая оставят здесь, в Сити, летний активный отдых скоро кончится. Я не смогу видеть его так часто. На несколько секунд позволяю себе погрузиться в мечты. А что, если на новой работе у него будет больше свободного времени? Тогда каждый субботний вечер он сможет проводить с нами. — Через две недели восхождения закончатся...

— Я не это имею в виду, — говорит он, придвинувшись ближе. — Ты не чувствуешь? Что-то меняется. Что-то должно произойти.

Конечно, я чувствую это. Для меня вообще все меняется.

В его глазах настороженность, как будто он знает, что за ним наблюдают.

— Что-то серьезное, Кассия, — говорит он и переходит на быстрый шепот: — Мне кажется, у Общества проблемы с войной на границах.