|
Позже у меня было время подумать об этом, но… но мне хотелось верить, что вы сделали все, что правильно. – То, что правильно, – вздохнул старик, – и то, что необходимо. И не всегда одно равняется другому. – Касаверде не единственное, что вы сделали необходимого, – сказал я. – Ведь правда? – Касаверде, – неохотно выдавил из себя Эбинизер. – Тунгуска. Новый Мадрид. Кракатау. Еще дюжина случаев. Видит Бог, не меньше дюжины. Долгое мгновение я молча смотрел на него. – Вы говорили мне, что Совет определил меня к вам потому, что хотел вам досадить. Но это не так. Никто не пошлет опасного преступника жить с палачом, если хочет реабилитировать первого. Он кивнул. – Мне приказали наблюдать за тобой. И убить, как только ты выкажешь хотя бы намек на непокорность. – Убить меня… – Я устало потер глаза. Удары сердца отдавались в руке все болезненнее. – Насколько я помню, я вел себя с вами непокорно не раз и не два. – Вел, – кивнул он. – Тогда почему вы не убили меня? – Иосафат, парень. Что смысла в праве игнорировать волю Совета, если ты им не пользуешься? – Он тряхнул головой, и лицо его на мгновение осветилось усталой улыбкой. – Ты же не виноват в том, что тебя растил этот сукин сын Дюморн. Ты был бессловесным, озлобленным, запуганным мальчишкой, ты обладал черт-те какой сильной магией. Но это не означало же, что тебя обязательно убивать. Мне дали право судить. Я этим правом воспользовался. Им не понравилось то, как я им воспользовался, но я это сделал. Я смотрел на него в упор. – Вы не рассказали мне чего-то еще. Минуту он молчал. И вторую. Только когда пауза затянулась почти до невозможности, он наконец открыл рот. – Совет знал, что ты сын Маргарет Лефэй. Они знали, что она одна из тех чародеев, которые обернули законы Совета против него. Помимо всего прочего, ее обвиняли в нарушении Первого Закона, и она имела… скажем так, не очень достойные контакты с различными существами и компаниями с сомнительной репутацией. Стражи имели приказ задержать ее при встрече. Стоило ей предстать перед Советом, и ее допросили бы и казнили на месте. – Мне говорили, она умерла родами, – сказал я. – Так и было, – подтвердил Эбинизер. – Не знаю, по какой причине, но она отвернулась от своей предыдущей компании – включая Джастина Дюморна. С этого момента она нигде не могла считать себя в безопасности. Она скрывалась от своих бывших союзников и Стражей примерно два года. И от меня скрывалась. Я тоже имел приказ на ее счет. Я смотрел на него с болью, как завороженный. – И что случилось? – Она познакомилась с твоим отцом. Смертным. Лишенным власти, лишенным влияния, лишенным средств. Но с душой, какие я редко встречал. Я верю в то, что она полюбила его. Но в ночь, когда ты родился, один из бывших союзников нашел ее и отомстил за измену. – Он посмотрел на меня в упор. – Он использовал для этого энтропийное проклятие. Ритуальное энтропийное проклятие. На мгновение шок буквально парализовал меня. – Лорд Рейт, – прошептал я. – Да. – Он убил мою мать. – Он, – подтвердил Эбинизер. – Боже… Вы… вы уверены? – Он змей, – сказал Эбинизер. – Но я уверен в этом настолько, насколько вообще возможно. Пульсирующая боль расползалась по руке, свет в комнате становился то ярче, то темнее в ритм с ней. – Моя мать. И ведь он стоял в трех футах от меня. Он убил мою мать. – Старая, детская боль – пустота, одиночество, отцовские невзгоды – разгорелась с новой силой, застелив глаза багровой пеленой. |
