|
Томас рухнул, даже не дернувшись. – Нет! – вскрикнул я. Рейт повернулся ко мне. Я бросил шпагу на землю, полоснул воздух тростью и усилием воли, и пистолет, который Мёрфи отобрала у Барби-Телохранителя, словно сам собой влетел мне в руку. Истерзанное лицо Рейта опухло и перекосилось. Розовые кровавые брызги сплошь покрывали его, заляпав темную рубашку. Он улыбнулся и шагнул в мою сторону. Еще шаг – и я потерял его из виду в темноте. Я прицелился более или менее в его направлении и выстрелил. Вспышка на мгновение высветила мне его, я поправил прицел и выстрелил еще раз. И еще. И еще. Последний выстрел высветил Рейта в каких-то восьми или десяти футах от меня; на лице его застыло удивление. Следующий выстрел показал его, стоявшего на коленях, держась за живот, откуда сочилась розовая жижа. И тут боек звонко щелкнул по пустому капсюлю. Еще минуту в пещере было темно. А потом тело Рейта начало светиться. Рубаха висела на нем лохмотьями, и он раздраженным движением сорвал ее и отшвырнул в сторону. Свечение его кожи все разгоралось, и я увидел, как пульсирует его плоть у зловещей дырки чуть левее пупка. Он исцелялся. Минуту я устало смотрел на него, потом нагнулся и подобрал с пола шпагу. Он рассмеялся. – Дрезден. Подожди немного. Я разделаюсь с тобой, как разделался с Томасом. – Он был одной крови со мной, – негромко произнес я. – Он был моей единственной родней. – Родня, – хмыкнул Рейт. – Ничего, кроме случайного отпрыска. Случайного совпадения похоти и возможности. Семья не значит ровным счетом ничего. Всего лишь стремление крови продлить свое существование. Произвольное сочетание генов. Абсолютно лишенное смысла понятие. – Ваши дети считают иначе, – возразил я. – Они считают, что семья важна. Он расхохотался. – Еще бы им так не считать! Я сам научил их этому. Это простой и убедительный способ управлять ими. – И ничего больше? Рейт поднялся на ноги, равнодушно покосившись в мою сторону. – Ничего больше. Убери свою шпагу, Дрезден. Зачем тебе лишние муки? – Переживу как-нибудь. Не думаю, чтобы у вас осталось много сил в запасе, – буркнул я. – Я задал вам трепку, достаточную, чтобы угробить трех или четырех взрослых людей. Рано или поздно вы сломаетесь. – У меня хватит сил, чтобы разделаться с тобой, – с улыбкой заявил он. – А потом все будет по-другому. – Должно быть, это нелегко, – заметил я. – Та жизнь, что вы вели все эти годы. Старательно сберегая резервы. Постоянно боясь запачкать руки, чтобы не показать, что вы не способны делать то, что положено вашему племени. Не кормясь. – Да, неприятно, – согласился Рейт, помолчав. Он сделал шаг в мою сторону, проверяя мою реакцию. – Возможно, это научило меня осторожности, терпению. Однако я никому не говорил о том, что проклятие Маргарет сделало со мной, Дрезден. Откуда ты это узнал? Я продолжал целиться острием шпаги ему в грудь. – Моя мать сказала мне об этом. – Твоя мать мертва, мальчик. – Вы тоже иммунны к магии. Вы и сами могли бы догадаться, что она не испытывала особого почтения к правилам. Лицо его потемнело, превратившись в уродливую злобную маску. – Она мертва. Я ухмыльнулся ему, чуть поводя острием шпаги. Свечение его кожи начало меркнуть, и очень скоро в пещере снова воцарился зловещий мрак. – Приятно было побеседовать с тобой, чародей, однако же я исцелился, – фыркнул Рейт. – Я сделаю так, что ты будешь молить меня о смерти. А первой трапезой после десятилетий вынужденного поста станет наша маленькая девочка из полиции. |
