|
- Донна приехала на своей машине, чтобы мы тут провели часть дня. А теперь она поедет домой к ребятишкам, а мы займемся делом. Донна отвернулась от него и посмотрела на меня долгим испытующим взглядом. - Анита, я верю твоему слову, но чувствую какие-то странные вибрации. Будто ты что-то прячешь. Я что-то прячу? Знала бы она только! А Донна очень серьезно добавила: - Я тебе доверяю человека, третьего по значению в моей жизни. Тед для меня сразу после детей. Не испорть мне самое лучшее, что есть у меня после гибели мужа. - Видишь? - спросил Эдуард. - Донна умеет говорить без экивоков. - Это точно, - согласилась я. Донна в последний раз бросила на меня изучающий взгляд, потом повернулась к Эдуарду и отвела его в сторонку. Они стали разговаривать, а я ждала на неподвижном и сухом солнцепеке. Раз Донне так хочется уединения, я отвернулась и стала разглядывать далекие горы. До них было словно рукой подать, но я по опыту знала, что горы всегда гораздо дальше, чем кажутся. Они как мечты, далекие цели, к которым устремляешь взгляд, но они всегда недосягаемы, когда очень нужны тебе. Сначала по мостовой захрустели ботинки Эдуарда, потом раздался его голос. Я уже стояла лицом к нему, скрестив руки на животе, так что при этом правая оказалась в приятной близости от рукоятки пистолета. Я верила Эдуарду, когда он сказал, что у нас перемирие, но... лучше перестраховаться, чем потом жалеть. Он остановился за одну машину от меня, прислонился к ней задом, сложив руки точно как я. Но под рукой у него не было пистолета. Вряд ли лицензии охотника за скальпами достаточно, чтобы пройти металлодетектор в аэропорту, так что ни пистолета, ни ножа у него быть не должно. Разве что он его взял из какой-то машины, где спрятал. Вполне в духе Эдуарда. Лучше ошибиться, предположив худшее. Пессимизм сохраняет жизнь, а оптимизм - нет. В нашей профессии по крайней мере. Наша профессия. Странная фраза. Эдуард - наемный убийца, а я нет. Но почему-то у нас одна профессия. Не могу объяснить, но это так. Эдуард улыбнулся чисто Эдуардовской улыбкой, рассчитанной на то, чтобы я встревожилась и стала подозрительной. И еще она значила, что он не задумал на мой счет ничего плохого - так, за поводок дергает. Конечно, он знал, что значит для меня эта улыбка, и мог специально так сейчас улыбнуться, чтобы усыпить мою бдительность. А может, он просто так улыбается. Я приписываю ему слишком сложные мысли, а это само по себе плохо. Эдуард прав, лучше всего я действую, когда подчиняюсь спинному мозгу, а высшую нервную деятельность отодвигаю на задний план. Не слишком хорошее правило на все случаи жизни, но для перестрелки лучше не надо. - У нас перемирие, - напомнила я. Он кивнул: - Я сказал, что перемирие. - Ты меня нервируешь. Улыбка стала шире. - Рад слышать, что ты все еще меня боишься. А то я уже начал удивляться. - Ты перестаешь бояться монстров в тот день, когда они тебя убьют. - А я монстр? - Ты сам знаешь, кто ты, Эдуард. Он сузил глаза. - Ты назвала меня Эдуардом в присутствии Донны. Она ничего не сказала, но дальше будь внимательнее. Я кивнула: - Прошу прощения, я сразу себя на этом поймала, но поздно. Я и вполовину не умею так хорошо врать, как ты, Эдуард. К тому же Тед - уменьшительное от Эдуарда. - Полное имя у меня в водительских правах - Теодор. - Давай я тебя буду называть Тедди, тогда я запомню. - Тедди подойдет, - сказал он спокойно. - Тебя очень трудно дразнить, Э... Тед. - Имена ничего не значат, Анита. Их очень легко менять. - А Эдуард - это твое настоящее имя? - Сейчас да. |
