— Параесдиум унгар мелиор! — взмахнула рукой Хейна.

Шипящие, как раскалённая сталь, верёвки врезались в прозрачную стену и опали. Путы упали на белые камни и проплавили в них дыру перед тем, как исчезнуть.

— Тенебрис, — прошипел, как и его магия, Гласием, — я должен был догадаться.

Леди Хейна, договорив заклинание, опустила руку и обошла фонтан. Стала рядом с Эрис:

— Так уж вышло, Гласием, что твоя точка зрения оказалась дыркой между двух аппетитных булок. И у меня нет никакого желания её разделять.

— Это что же получается, — Фулиго сложила руки на груди в замок, — ты нас предала, Тенебрис? Пошла в одиночку против Конклава. Ты дура или самоубийца?

Женщина ей не ответила, стараясь учуять магию, которую плёл кто-то из Первых.

Но Эрис среагировала быстрее. Она оттолкнула защитницу Хабрунга в сторону, и яркая жёлтая молния пролетела мимо. Разряд угодил в прозрачную стену, по ней прошла трещина. Стекло вылетело и осыпалось со звоном на пол.

В помещение ворвался ветер. Завыл. Подкинул юбки, волосы и скатерти, швырнул снегом. Зазвенели столовые приборы, падая на каменный пол. Вскрикнула менестрель, уронив лютню.

Отворились двери и, бряцая железом, в зал ворвался отряд стражи. Вот только опоздали они. Князь был мёртв, княгиня уже исчезла в неизвестном направлении, а их дети лежали на полу под столом и жалобно скулили.

— Именем князя Алиана, — гаркнул капитан, пытаясь перекричать ветер, — что здесь произошло?

— Нет больше Алиана, — захохотала Игнис и сделала то, о чём мечтала уже давно: послала в стражников волну пламени.

Огонь клубился, извивался, шипел. Те, кто успел упасть на пол, выжили. Остальных постигла участь запечённых птиц, которые все ещё стояли на столе.

Гласием ничего ей не сказал, хотя следовало бы. Между пальцами Главы Конклава заискрились молнии. Ветер растрепал его уложенные назад белоснежные волосы, кинул в лицо пригоршню снега.

Дневное небо заволокли тучи и случилось то, чего никогда не бывало зимой. Грянул гром, в самое высокое дерево парка врезалась яркая розовая молния. Затрещал граб, раскололся на две части, загорелся.

Выжившие стражники помогли выбраться Риелу и Дрози, прикрывали их своими спинами. Но не было дел чародеям до простых людей.

— Одумайся, Тенебрис! — Петрам высился над всеми магами огромной тушей мяса.

«Как скала, — подумала Хейна. — Он удачно подобрал себя имя из мёртвого языка».

А вслух сказала совсем иное:

— Силентиум!

Это было заклинание на несколько минут запрещающее всем колдовать. Магесса тянула время, понимала, что в одиночку против шести Первых магов не выстоит.

— Чего ты добиваешься?

Голос Гласиема заглушал ветер. Стихия бушевала, врывалась в зимний сад через разрушенную стену. Снег валил из чёрных туч, из них же время от времени вырывались молнии. Но были они слабы, не чета первой. Никто из магов не хотел тратить силы на поддержание пугающей погоды. Потому как некого было пугать.

Эрис бросила взгляд назад. Её родители, обнявшись, сидели у одного из огромных глиняных горшков. Высокое дерево, укрывшее их своей тенью, трепетало узкими зелёными листьями на морозном ветру.

— Магия будет доступна всеми миру, — озвучила свою идею Тенебрис. — Больше не будет стычек и войн из-за того, что кто-то владеет уникальным ресурсом! Нет больше никакого смысла в сотханах! Эрис это доказала!

— Ты сошла с ума, — завопила Игнис. — Магия не должна быть достояниям общественности! Эта уникальная сила только для избранных! Ты хочешь порушить всё то, что мы строили годами.