Александр Барр. Оцепеневшие
Александр Варго Ясновидящая
Любовь может изменить человека до неузнаваемости… Саша Ковалев встретил ее в этот теплый летний денек, когда для всех школьников уже начались каникулы. И хотя он не мог похвастаться хорошей памятью, этот день он помнил отлично, происшедшие события ясно и четко отпечатались в сознании, словно клеймо мастера на эксклюзивной игрушке ручной работы. Мама уже ушла на работу, и его разбудили солнечные лучи, которые, настойчиво пробившись сквозь прозрачную ткань занавесок, щекотали кожу лица. Откинув одеяло, Саша вскочил с постели и, сунув ноги в тапки, бросил взгляд на стол. Рядом с упаковкой таблеток лежал клочок бумаги, на котором красивым маминым почерком было выведено: «Принять лекарство!» Он послушно проглотил два белых кругляшка, запив водой из чашки, после чего отправился умываться. Затем быстро разогрел в микроволновке блины, которые с удовольствием умял со сметаной. За окном радостно щебетали птицы, на лазурном небе ни облачка, и Ковалев поспешил на улицу. – «Не забудь телефон!» – вслух прочитал он, случайно глянув на квадратный стикер, желтеющий на стенке рядом с выключателем. Жирную надпись фломастером на отрывном листке опять же сделала мама, в качестве напоминания прилепив скотчем. Это чтобы сразу бросалось в глаза, если он надумает куда-то выйти. «Точно, телефон», – подумал подросток и, не разуваясь, вернулся в комнату. Телефон лежал на столе, словно ожидая его с безмолвным укором: «Ты чуть было не забыл меня!» Саша вытер о футболку экран смартфона, который уже успел покрыться мельчайшими ворсинками пыли. Со дня покупки прошло уже почти три месяца, а он выглядел как новый. Это и понятно, когда вещью не пользуешься, она очень долго выглядит свежо и привлекательно. Лично он не видел в этой бесполезной фиговине никакого смысла. Все равно ему некому звонить. Но мама очень серьезно относилась к этому вопросу и настаивала, чтобы Саша был всегда на связи. Собственно, только она и звонила ему. Иногда бабушка. Сунув телефон в карман, Ковалев непроизвольно потрогал затылок. Пройдя сквозь густую шевелюру, подушечки пальцев нащупали глубокую вмятину в черепе. Брови парня озадаченно сдвинулись. После той травмы многое изменилось. Мама стала более нервной и раздраженной, часто срываясь по пустякам. Сашу постоянно таскали по врачам, хотя никакой пользы, по его убеждению, в этом уже не было, только трата времени. Друзья и знакомые общались с ним все реже и реже, пока он не остался один, и сначала это было очень обидно. Но со временем Ковалев смирился с этим положением и даже находил определенные преимущества в своем одиночестве. Как пелось в той песенке: «Если у вас нету друга, то вам его не потерять…» Ну еще память. С ней вообще что-то странное творилось. Иногда Саша мог вспомнить стихотворение, которое выучил лет шесть назад, а бывало, вечером уже забывал, что ел на обед. А однажды он забыл надеть носки и сунул голые ноги в кроссовки, из-за чего потом у него появились болезненные волдыри. Ковалев закрыл дверь, повесив ключи на металлический карабин, закрепленный на его ремне. Когда было прохладно, он убирал ключи в карманы куртки, летом же они, позвякивая, болтались на джинсах. Он вышел из подъезда и, щурясь, посмотрел на слепящее июньское солнце. Поправив кепку, рассеянно поздоровался с соседкой и зашагал к детской площадке. Качели были свободны, и он, усевшись на пластиковую «сидушку», принялся лениво покачиваться взад-вперед. В песочнице возились малыши, и Саша с любопытством поглядывал, как один карапуз в панаме пытался отобрать у другого машинку. Это ему никак не удавалось, после чего в ход пошел пластмассовый совок, которым мальчуган заехал в глаз владельцу игрушки. |
