Даже наметившаяся дружба с Гелвином Торпом не радовала Девину, поскольку его лукавый взгляд казался ей слишком проницательным. Девушка убеждала себя, что мистер Торп просто присматривается к ней как к будущей жене брата, и старалась вести себя так, чтобы не вызвать у него ни малейших подозрений. В разговорах она не забывала употреблять американские слова и выражения и рассказывать своим новым знакомым о том, что ее «компаньонка мисс Каслтон» долгое время жила в Америке, чем и объясняется ее американский акцент.

«Все будет хорошо», - твердила, как заклинание, про себя Девина, мечтая поскорее оказаться в Саутгемптоне.

Затем она вспомнила, что ей придется ехать в замок Милнторпов, и в волнении старалась представить себе, как ее встретят вдовствующая герцогиня и ее сын, обмануть которых будет сложнее, чем Гелвина Торпа.

«Интересно, что он им обо мне расскажет?» - думала Девина, и мысли ее приняли неожиданное направление. Но тут размышления ее были прерваны стуком в дверь.

Прежде чем она успела ответить, дверь приоткрылась, и на пороге появился тот, о ком она неотвязно думала, - Гелвин Торп.

- Я рассчитывал застать вас одну, - объяснил он. - Ваша компаньонка гуляет по палубе в окружении восторженной толпы.

- Что вы имеете в. виду? - удивилась девушка.

- Ну, новых поклонников. Она пользуется большим успехом у мужчин.

- Я рада за нее.

Гелвин Торп рассмеялся:

- Вы выражаетесь, как вдовствующая герцогиня Милнторп, когда она опекает или поощряет кого-нибудь из молодых. А вы сами не хотите проводить время несколько веселее и интереснее?

- Я очень довольна тем, как проходит мое путешествие на «Мавритании», - искренне ответила Девина.

Разве Гелвин Торп мог знать, что после того, как она почти год безотлучно ухаживала за больной родственницей, поездка на «Мавритании» представлялась девушке сказочным подарком судьбы, а люди, с которыми она познакомилась за обеденным столом - леди Тейлор и дипломаты, - вызывали у Девины восхищение и глубокое уважение. Мрачная атмосфера дома Сэмюела Киворда не располагала к интересным беседам, обсуждению мировой политики и, конечно же, к проявлению дружеских чувств.

Девина представила, какой была бы реакция Гелвина Торпа, если бы он узнал, что еще неделю назад она бродила по Нью-Йорку в поисках пищи и приюта и боялась, что ее руки, огрубевшие от каждодневной тяжелой работы, останутся такими на всю жизнь.

Вслух же Девина произнесла:

- Я вижу, вы принесли мне зарисовки к своей будущей книге?

- Вы говорили, что хотели на них взглянуть.

- Да, конечно. Вы так интересно рассказывали о Судане! Впрочем, мне, не видевшей этого своими глазами, трудно представить многие вещи.

Гелвин Торп с улыбкой вручил Девине альбом и стал наблюдать, как она перелистывает страницы. Девина ни на минуту не могла себе позволить забыть о том, что ей следует вести себя осторожно и избегать вопросов, касающихся ее прежней жизни, поэтому старалась говорить с мистером Торпом преимущественно о его научных экспедициях и задавать как можно больше вопросов.

Он с энтузиазмом рассказывал о путешествии по суданской провинции Бахр-аль-Газал, об обычаях и религиозных культах местных жителей и очень заинтересовал Девину историей одного туземного племени, в красивых людях которого, по преданию, текла кровь эллинов.

Мистер Торп показывал свои рисунки, и Девина, рассматривая их, думала о том, что ее собеседник - очень увлеченный человек и, когда он рассказывает о своих экспедициях, в голосе его слышатся теплые и искренние ноты.

- Вы просто художник! - сказала она.

- Я не уверен, что все мои зарисовки удачны, - ответил мистер Торп, - поэтому постараюсь как можно красочнее описать свои путешествия в будущей книге.

- Портреты этих женщин прекрасно выполнены, и сами они очень красивы.