– На Луну!

Моника ударила пухлой ручкой по погремушке, натянутой над кроваткой, и у Натали сжалось сердце. Вереницу розово-голубых слоников повесил Симон, чтобы позабавить свою новорожденную дочь... Так много горьких воспоминаний, тоскливо подумала она. Но, похоже, они наконец-то теряют свою остроту, и она может возвращаться памятью в прошлое лишь с печалью, без той жуткой боли, что преследовала ее так долго...

Внезапно поняв это, Натали удивилась. Когда же она начала терять связь с прошлым? Это ощущение было для нее внове...

«Ведь Джек Вендел не имеет к этому никакого отношения, правда?» – лукаво прошептал тихий невнятный голосок ее совести. Она энергично потрясла головой, отгоняя коварную мысль, но вопрос словно повис в воздухе. Ее тянуло к Джеку каким-то непостижимым образом, и она знала, что в этом нет ничего хорошего, но справиться с собой не могла.

Сколь бы неудачно ни складывался ее брак с Антуаном, – легонько вздохнув, Натали призналась себе, что разочарована в нем, – она сознательно пошла на это. Раз выбрала безопасность и стабильность – нечего ожидать фейерверков пламенной любви.

И теперь, когда у Антуана возникли серьезные проблемы, я просто обязана быть рядом с ним, подумала Натали с угрюмой решимостью. Хотя бы этого он вправе ожидать от нее...

Натали умыла и причесала Монику, надела на нее желтый комбинезон, свитер всех цветов радуги и, повязав голову платочком, отнесла девочку в кухню. Усадив ее на высокий стульчик, она отправилась на крыльцо за молоком. В душе теплилась слабая надежда, что в почтовом ящике окажется записка от Антуана, но там было пусто. Нахмурившись, она вернулась в кухню и включила радио, чтобы не пропустить последние известия и сводку происшествий.

Может, стоит еще раз обзвонить больницы? А потом она сообщит в полицию. Джеку Венделу легко советовать ей не волноваться! Ее муж не дает о себе знать почти целые сутки, а она должна делать вид, что ничего не случилось. Нет уж, пришло время волноваться, и волноваться сильно.

Пока Моника наслаждалась многообразными развлечениями, предоставляемыми ей тарелкой с овсянкой, Натали устроилась на уголке кухонного стола с телефоном и справочником и по второму кругу обзвонила отделения неотложной помощи, а затем принялась и за вовсе невероятные варианты.

Однако два часа беспрерывных поисков не дали результата. Опершись подбородком на руку, она попыталась вспомнить хотя бы одно имя, которое упоминал Антуан, – какого-нибудь школьного приятеля или дальнего родственника, – любого, к кому мог бы обратиться за помощью. Но он почти никогда не рассказывал о знакомых или друзьях, ограничиваясь описанием мест в Конго, где его родители владели фермой, и Браззавиля, где он получил специальность бухгалтера...

Трель дверного звонка ворвалась в ее мысли, заставив учащенно забиться сердце. Антуан?! У нее дрожали ноги, когда она бежала по холлу. Но силуэт за дверным стеклом принадлежал явно не Антуану, и она готова была поклясться, что и не полисмену. Стараясь не прислушиваться к какой-то предательской частичке души, надеявшейся на возвращение Джека, она открыла дверь.

– Мистер Вендел... Э-э-э... Джек, входите, – прерывающимся голосом пригласила она, неосознанным жестом плотнее запахивая на груди халат.

Взгляд карих глаз вновь был жестким и подозрительным.

– Доброе утро, мадам Лемэр.

Джек приветствовал ее с подчеркнутой официальностью, резко контрастировавшей с едва уловимой непринужденностью, возникшей в их отношениях вчера вечером. Он вошел, и в маленьком узком холле опять стало тесно. Натали закрыла за ним дверь.

– Насколько я понимаю, ничего нового о вашем муже вы не слышали со вчерашнего вечера?

– Нет.