Она знала, что граф ударился головой и пробыл без сознания достаточно долго, чтобы ее успели увести прочь. Но насколько это серьезно? Дорина была не из глупых. Ясно, что сейчас он уповает на ее милосердие как на средство удержать здесь. Но, если оставить в стороне притворство, не может ли его травма действительно оказаться опасной?

На лестничной площадке показались две призрачные фигуры, и Дорина с облегчением узнала Блейка, камердинера графа, и дворецкого. Оба стояли в ночных халатах, разбуженные странным шумом, который услышали внизу.

— Что-то случилось, милорд? — встревоженно спросил Блейк.

— Да, его сиятельству нужен врач, — сказала Дорина. — На него напали бандиты и жестоко избили.

— Это было только в ваших доброжелательных мечтах, — прошептал ей на ухо граф.

— Молчите, — твердо сказала Дорина, передавая его камердинеру, тогда как дворецкий отправился вызывать врача.

В последний момент граф сжал руку девушки.

— Вы не уйдете? — спросил он, и, хотя его голос прозвучал небрежно, тревога во взгляде была искренней.

— Нет, пока врач не скажет мне, что с вами все хорошо.

Дорина поспешила в свою комнату и принялась срывать с себя вечернее платье, зная, что никогда не наденет его снова.

Вместо него девушка облачилась в строгую полосатую блузку с белым воротником. Она была похожа на мужскую, и Дорина надевала ее, когда хотела произвести впечатление деловой женщины. Застегнувшись по самое горло, она взялась за прическу, твердой рукой стягивая волосы назад в самом угрюмом стиле, какой только могла придумать.

Она вышла из спальни как раз к приезду врача. Блейк приглушенным тоном сообщил ей, что доктор Джонс только что прошел в комнату к его сиятельству.

— Я уложил его в постель, мисс. Он выглядел очень бледным и все время стонал.

У себя в спальне граф по-прежнему стонал, пока врач не сказал ему:

— Можете прекратить. Это всего лишь легкий ушиб.

— Однако он должен сослужить делу хорошую службу, — понизил голос граф. — Мне необходима по меньшей мере пара дней совершенного покоя и заботливого ухода.

— Как скажете, — ухмыляясь, сказал врач. — Желаете, чтобы я поставил в известность леди Масгроув или кого-то другого из?..

— Нет! — с неожиданным жаром прервал его граф. — Это в прошлом. Теперь все иначе.

— Понимаю, — сказал врач, несколько озадаченный яростным тоном графа.

Доктор Джонс склонил голову набок, глядя на своего пациента и размышляя вслух:

— Раньше вам не приходилось заходить так далеко, чтобы привлечь интерес женщины.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — парировал граф.

— Не волнуйтесь, я скажу все нужные слова.

Увидев в глазах своего пациента гнев, доктор поспешил в коридор, где был встречен молодой женщиной, вид которой, что называется, усмирял страсти.

— Я секретарь его сиятельства, — объявила она. — Как он? Травма головы серьезна?

— Несколько дней тихого отдыха в постели и заботливый уход пойдут ему на пользу, — послушно продекламировал врач. — Он может принимать любых посетителей, каких пожелает. Уверен, что могу поручить его вашим умелым рукам.

Удаляясь, врач гадал, кто та леди, которую пытается привлечь граф. Это, безусловно, будет одно из тех сластолюбивых, нежных созданий, на которых часто падал выбор графа в его ярких романтических увлечениях. Но если она захочет навестить больного у его одра, сомнительно, чтобы эта жуткая секретарша позволила ей преуспеть.

Граф оставался в официальном статусе больного всего один день, поднявшись с постели, когда понял, что Дорина твердо решила не переступать порога его комнаты.