– Готов биться об заклад: он еще несколько дней будет мочиться кровью, – произнес с долей сочувствия секундант Кинана и по совместительству его «колено», Том Гранди.

Как и Голландец, Том и сам когда-то выступал на ринге, но затем завязал с боями по настоянию молодой невесты. Однако полностью порвать с боксом он не смог, поэтому с готовностью выступал секундантом любого, кто к нему обращался. Том присел и подставил свое колено, чтобы Кинан смог передохнуть: у боксеров была тридцатисекундная пауза, прежде чем они снова сойдутся в центре ринга.

Голландец промокал губкой лицо и грудь Кинана.

– Ты собираешься драться, приятель? Или ты пригласил Вивера на танец? – Он никак не отреагировал на негромкий смешок Тома. – Вивер поплыл. Ты мог бы уложить его еще двадцать минут назад.

Кинан не стал спорить. Раунд длился до тех пор, пока оба соперника держались на ногах. Вивер не простоит и двух минут.

– Ставки слишком высоки, не стоит лишать удовольствия собравшихся. К тому же раньше Вивер был одним из лучших боксеров. Он заслужил, чтобы его последний бой стал достойным зрелищем. – Кинан убеждал не только своего собеседника, но и себя.

– Становишься сентиментальным, Милрой? – фыркнул Голландец, вероятнее всего вспоминая свой последний бой и его бесславный конец.

Кинан оскалился, по выражению лица приятеля догадавшись о его мыслях.

– Просто зарабатываю себе на кусок хлеба.

Никто не мог бы назвать его сентиментальным. Милрой ни разу не позволил чувствам взять верх над холодным расчетом.

– К бою! – крикнул судья. – Боксеры на середину!

– Прикончи его! – велел Кинану Голландец.

Бесстрастный взгляд Милроя скользнул по сопернику. Вивер выглядел жалко. Бывший чемпион Паддингтона, пошатываясь и припадая на левую ногу, вышел на средину ринга. Из носа у него с каждым выдохом капала кровь, от чего деревянный ринг становился скользким.

Готовые к бою соперники встали в стойку. Они были похожи на полуголодных псов, которые только и ждут, как бы вцепиться друг другу в глотку на потеху публике. Рефери объявил начало раунда. Кровь так громко шумела у Кинана в ушах, что он не слышал слов судьи, только видел, как шевелятся его губы. Милрой бросился в атаку.

Он боксировал, не прибегая к особой тактике: его намерения были абсолютно очевидны. Кинан шагнул вперед, готовый встретить удар выбившегося из сил Вивера. Его соперника шатало из стороны в сторону, усталость не позволяла ему как следует замахнуться. Кинан увернулся от увесистого кулака и нарочно наступил Виверу на ногу. Соперник потерял равновесие и постыдно растянулся на ринге.

– Запрещенный прием! – завопили секунданты Вивера, пытаясь перекричать ревущую толпу.

Дерущиеся не обращали на них внимания. Вивер вскочил на ноги с бо́льшим проворством, чем ожидал от него Кинан, и бросился на соперника. Фатальная ошибка – потерять самообладание. Кинан крепче сжал кулак. Один хороший удар не повредит его руке. Вивер пригнулся, намереваясь схватить его за ноги, но Кинан оказался проворнее. Его правый кулак впечатался противнику в висок. Меткий удар. Соперник Кинана закатил глаза и беззвучно рухнул на ринг. Да и разве можно было что-то расслышать, когда ликующая толпа скандировала прозвище Милроя:

– Без-рас-суд-ный! Без-рас-суд-ный!

Кинан ненавидел это прозвище, не любил, когда его так называли, считал насмешкой. Он поднял руки – бесспорная победа. Плевать ему на лесть. А на деньги и подавно – он и так достаточно богат. Не только Вивер сегодня последний раз был в ринге.

Сзади к ним подошел Гар.