— Большой?

— Не очень. Но какой-никакой, а кто-то мне подчиняется.

Через час Лариса вернулась с бутербродами и кофе.

Утром она должна будет прокатиться по магазинам, если нынешний временный ее начальник, временщик, разрешит: дома ничего не было, а маме трудно. Если она сама не поедет, то в доме нечего станет есть.

Около четырех часов ночи опять была проверка. Практически никто не выбыл, и очередь не укоротилась. Но как бы она ни уменьшалась, из сотни своей Лариса уже не выйдет. На эти дни судьба связала их крепко: очередь — это тоже общность людей, объединенных одной целью, одной задачей и пытающихся достигнуть своей цели одним и тем же методом, одними и теми же средствами. Люди стояли, прохаживались, разговаривали, сидели в своих машинах, ходили друг к другу в гости — в машины.

К утру они уже многое знали друг о друге, по крайней мере кто и где работает. Выяснение остальных деталей было впереди.

Около шести часов в машину к Ларисе пришел мужчина лет под сорок. Соседка и напарница, а сейчас наперсница Ларисы, кинорежиссер Тамара Васильевна спала на заднем сиденье.

— Здравствуйте, Лариса Нарциссовна… — Борисовна…

— Простите, но Валера мне так сказал… Можно мне посмотреть, как и что устроено в вашей машине? У мужчин смотреть неудобно: неудобно, что я совсем ничего не знаю. А потом, у женщины должно быть поаккуратней. У вас есть какие-нибудь приспособления? Дополнительные? Сами что-нибудь в машине делали?

Лариса от внезапного раздражения, может, от усталости, от бездельного существования, от отсутствия надежной, реально достижимой цели была не очень любезна.

— Да все у меня, как у всех. Ничего я не делала, а аккуратность — только на работе и в одежде.

— Вижу, вижу. А вот этот короб у рычага перевода скоростей у всех разве?

— Это купила. В магазине продается.

— Вижу, вижу. А чехол на руль где купили?

— Не помню уже. Да он старый. Видите?

— Вижу, вижу.

Отсутствие любезности сыграло роль: посетитель, сказав еще несколько раз «вижу, вижу», опять канул в толпу.

Штаб очереди, оргкомитет, отцы общества, когда собирались вместе, выглядели уже совсем внушительно — одних «сотников» было человек пятнадцать.

Утром, около девяти, они вновь объявили перекличку. Несколько человек выбыло из второй сотни, и Лариса чуть продвинулась вперед. Может, люди решили сбегать на работу — отметиться, или сообщить, или просто предупредить. Впрочем, не исключено, что кто-то и не выдержал, отказался от идеи автособственничества.

Лариса из автомата позвонила в отделение: «пожара» нет, сказали ей, все более или менее благополучно.

— Нарциссовна…

— Борисовна.

— Аминь. И прекрасно. Все равно. Съездили б вы еще разок. В течение часа проверки не будет, ручаюсь. Купили б что-нибудь похарчиться. Возьмите деньги.

— Деньги у меня есть. Боюсь только.

— Гарантию даю. Даже если в очереди стихийно возникнет такая мысль, я протяну до вашего приезда.

Ларисе и самой это было нужно: и по магазинам поездить, еды поискать, и продуктовый заказ от Стасовой работы сегодня надо было получить.

Тамара Васильевна поехала с ней.

В ближайшем гастрономе они быстро пробежали по отделам, выбрали, что им было нужно из того, что есть, разошлись — одна к продавцу, другая в кассу. В отделы, где было много народа, они даже не заходили, обошлись, так сказать, минимумом.

Затем были определены и распределены задачи: Ларисе — сварить кофе и наполнить им термосы, Тамаре — приготовить бутерброды и разделать курицу. Дочь, придя из школы, изжарит ее к следующему набегу двух гипотетических владелиц новых автомобилей.