— Ну разве не прелесть?.. Я предсказываю триумфальный успех… Бедный Фожер! Как бы он был счастлив, будь он сейчас здесь!

Уронив руки, взволнованный до глубины души, Мелио обернулся к ним.

— Итак?

— Нет и нет! — жестко сказала Ева.

— Мсье Лепра, — взмолился Мелио. — Просите вы. Может, вам повезет больше, чем мне.

— Я привыкла решать сама! — отрезала она.

— Ладно, — сказал Мелио. — Я отдам ее кому-нибудь другому.

Ева презрительно усмехнулась.

— Вот оно, наконец. Договаривайте же… Это будет Флора не Брюнстейн, не так ли?

Мелио посмотрел на Лепра, словно призывая его в свидетели.

— Может быть, и Флоранс.

Ева взяла сумочку, перчатки и встала.

— Щепетильность никогда не мешала жить этой особе, — заметила она. — Но вас, мсье Мелио, я считала более деликатным.

— Вы пожалеете о своих словах, мадам, — сказал Мелио.

Пройдя через кабинет, Ева остановилась у двери. Лепра нагнал ее.

— Само собой, вы намерены выпустить эту песню как можно скорее? — спросила Ева.

— Я подпишу контракт завтра же. Она прозвучит в Гала-концерте радиокомпании. Я пущу в ход все средства, чтобы обеспечить успех.

Ева вышла — черты ее лица обострились, вокруг губ залег мертвенно-бледный ободок. Мелио удержал Лепра за рукав.

— Мне очень жаль, — шепнул он. — Постарайтесь что-нибудь сделать.

И он притворил дверь с такой осторожностью, словно возвращался в комнату больного.

Ева остановилась на тротуаре спиной к витрине на улице Камбон. Лепра, стоя на шаг позади, тщетно искал какую-нибудь ласковую фразу, обращение. Ему словно телепатически передавались гнев и тревога Евы, и он чувствовал себя усталым, изношенным, презренным стариком. Он был куда счастливее в былые дни, когда играл в ресторанах без всякой надежды пробиться. Тогда он ничего не ждал. Ему перепадали маленькие радости — прогулка, встреча, бесхитростная возможность насладиться, играя для самого себя, какой-нибудь страницей Моцарта. Он мечтал о великой любви. Вот она!

Ева первая взяла его под руку и улыбнулась. И он снова, в который раз, был сбит с толку. Жизнестойкость этой женщины, сила ее характера всегда изумляли его, фаталиста по натуре.

— Ну и вид у тебя, Жанно.

— Я в отчаянии от всего, что случилось.

— А я нет. Я давно замечала, к чему клонит Мелио. Он меня не выносит. Знаешь, чего я хочу?.. Вернуться домой и переодеться… Хватит с меня траура.

— Но как же… люди?

— Ах, знаешь, мнение толпы!… Встретимся через час… где хочешь. Скажем, против Датского магазина… Согласен?

Она уже остановила такси.

— Пройдись немного, не думай больше об этом… Жизнь — это то, что сейчас, сию минуту!

Она скользнула в машину, опустила стекло, чтобы помахать ему рукой, и Лепра остался в толпе один. Тут он заметил что фасады домов еще освещены солнцем, а над крышами — синева, и любовь разлилась по его телу, словно сок по стволу. Он распрямился, закурил сигарету, широким свободным жестом помахал спичкой и выбрал шумное уличное кафе. Прохожие поминутно задевали его столик. Мимо, сотрясая воздух, деловито проносились машины.