А свободу надо использовать с толком.

Я сходила в свою комнату, принесла гаражную кассету и, разыскав в тумбочке наушники, села перед телевизором за детальный просмотр.

Стереонаушники долго дышали шорохами Подмосковья, полумрак гаража навевал забытый ужас, и я буквально подскочила, когда под потолком ангара вспыхнули люминесцентные лампы. Вспыхнули и тут же погасли. Но скудного освещения было достаточно для того, чтобы четко обрисовать профиль Леонида. Теперь уже покойного.

Он подошел к багажнику моей машины, открыл его и чертыхнулся.

— Как камень, — пробормотал он. Потом вышел и подогнал «Мерседес», тем самым перегородив обзор.

Тот, кто стоял у двери в дом, не произнес ни слова. Может быть, «он» прислушивался к шагам на лестнице? Охранял? А может быть, «его» и вовсе не было?

Нет. Чужое присутствие чувствовалось.

Леонид явно к кому-то обращался, смотрел в ту сторону…

Я прибавила звук и только что не влезла в кинескоп. Другой ни разу не ответил и не показался. Но «он» там был.

Сквозь шум и шорох, на грани слышимости, донеслись слова Леонида:

— Оставь.., бумаги… — По-моему, там было «на видном месте», и дальше единственная четкая фраза:

— Адью, передачу я уже подготовил, будет море цветов.

Я нажала кнопку «пауза». На экране застыло лицо Леонида, искаженное странной, но хорошо знакомой мне гримасой. Лицо садиста в предвкушении. Только что слюна с клыков не капает.

К кому он обращался? Не к Ольге, это точно, ее не было тем утром в доме. К Феликсу? Мадам? Шефу безопасности?

Я просмотрела пленку до конца. На последних кадрах опять вспыхнул свет, и к моему «Форду» прошел Геннадий.

Дальше электронный снег.

Я выключила телевизор, перемотала пленку на начало и задумалась.

Что произошло в доме? Как погиб Леонид? Информации не хватало катастрофически. Просмотрев пленку, я вернулась к кошмару прошедших дней и мучительно, на ощупь пробиралась сквозь вопросительные знаки.

Надо звонить в Россию. Но кому? В ком я могу быть совершенно уверена? Ни в ком.

Это единственный четкий ответ среди множества вопросов.

Я положила на место наушники и прошла на террасу за любимым вином Зои Федоровны. Напряжение следует снимать.

Слепящее солнце поливало двор зноем, цветы принимали лучи с удовольствием, где-то под полом террасы что-то сухо шуршало, и воздух просто дышал жарой и раскаленным камнем. Я сидела в теплом кресле и чувствовала себя первым христианином на арене Колизея. Сорок градусов в тени, и скоро выйдут тигры.

Вместе с первым глотком вина пришла и первая дельная мысль. Не надо никому никуда звонить. Сегодня все российские газеты выйдут с подробным описанием событий. Олигархов убивают не каждый день, тем более родственники, и уж тем более киллеров редко отстреливают на месте преступления. В нашем профилактории разыгралась настоящая шекспировская трагедия, и журналисты момента не упустят.

Вместе с бокалом вина я прошла в кабинет к компьютеру и пролистала по Интернету всю доступную прессу.

Если исключить домыслы и сплетни, досуха выжать информацию, то события развивались в следующем порядке.

Дмитрий Максимович Бурмистров пропал субботним вечером в разгар празднования собственного юбилея. Ни о какой дохлой рыбе в кабинете написано не было, и проверить, появлялась ли рыбка вообще, я не могла. Но в том, что об этом не доложили гувернантке и журналистам, не было ничего удивительного. Так что она вполне могла там быть. Не суть. Итак, далее.

В воскресенье утром жене олигарха позвонил неизвестный с требованием выкупа.

Флора Анатольевна собрала деньги к вечеру понедельника и по условиям договора с похитителями лично повезла кейс, набитый долларами, к какому-то сараю.