Мы были на свободе. Дело сделано.

Два дня спустя

— Мне пора уезжать, — сказала Харуко, подойдя ко мне.

Мы были в гостиничном номере, лежали абсолютно голые в кровати, разгорячённые, взмокшие. Я понимал, что это будет наша последняя встреча. Но не готов был услышать эти слова, хотя и понимал, что по другом не будет.

— Мне пора уезжать, — повторила девушка, поднимаясь с кровати и одеваясь. — Время командировки закончилось. Мы должны возвратиться в Японию.

— И помочь своей стране, — закончил я за нее.

— Верно. Прорывы чужой силы продолжаются, нам нужно решать эту проблему. Тот опыт, который я получила здесь, нам пригодится на родине.

— А еще тебе пригодится вот это.

Я поднял со столика «янтарный генезис» и протянул его Харуко.

— Возьми.

— Ты уверен? — округлила глаза девушка. — Ведь это мощный артефакт, который…

— Возьми. Тебе он явно нужней. Я уверен, что в твоих руках он будет служить только для благих целей.

Харуко неуверенно взяла артефакт. Произнесла:

— Спасибо тебе огромное.

Я тоже оделся. Мы обнялись, попрощались.

Пиликнул телефон. Меня вызывал какой-то коллежский регистратор по фамилии Фурманов, который официальным тоном сказал, что я должен явиться в администрацию Императора. Зачем? Может, хотели наградить за защиту государства? Император побеспокоился? Фурманов не ответил, положив трубку.

Харуко поехала в аэропорт, где ее уже ждала остальная делегация, а я отправился в приемную администрации Императора, куда меня вызвали. Я понятия не имел для чего. Да и мне было все равно, мысли занимали другое. Прощаться с Харуко не хотелось. Но пришлось.

Я двинул на встречу, отгоняя грустнее мысли. Подъехал к зданию, где меня уже ждал сутулый мужчина со щеткой усов под носом. Это оказался тот самый коллежский регистратор Фурманов, который назначил мне встречу. Он был весьма озабочен и нервный.

— Пушкин?

— Я.

Коллежский регистратор недовольно пошевелил усами.

— Почему опаздываете?

Я глянул на часы. Сказал:

— Вообще-то, мне не назначали точное время и…

— Заявление принесли?

— Какое еще заявление?

Строгий коллежский регистратор устало вздохнул, закатил глаза.

— Ну как какое? На оформление.

— На какое еще оформление? О чем вы говорите?

— Вот только не надо делать вид, что ничего не знаете.

— Я и в самом деле ничего не знаю. О чем вы говорите? Объясните все по-человечески, хватит тут загадки мне загадывать, я не в настроении.

Коллежский регистратор выпучил глаза, было видно, что с ним так не привыкли говорить. Но сдержался, пояснил:

— Приказ на вас, товарищ Пушкин, вышел, за подписью самого Императора, еще два дня назад. О назначении вас адъютантом первого корпуса по личным поручениям Его Величества.

— Что?! — только и смог я вымолвить.

— Именно так. Вот приказ.

И он показал мне бумагу. Коллежский регистратор не соврал, там действительно значилось, что кадет Пушкин Александр Федорович назначается внештатным адъютантом первого корпуса по личным поручениям Его Величества. И подпись Императора.

— Что за первый корпус? — спросил я первое, что пришло в голову.

— Элитный, секретный! — многозначительно пошевелил усами Фурманов.