И, наконец, самое горькое из всех разочарований — Джулиана положила руки на свой живот — на прошлой неделе ее обследовали, и выяснилось, что ребенок, которого она носит, здоров, нормально развит, но это — девочка. Оноре тут же предложил сделать аборт, но Джулиана пришла в ужас.

— Ты могла бы еще раз попробовать, моя дорогая. Почти сразу. И в конце концов родить столь желанного сына.

Но принцесса посмотрела на него с такой обидой, что он быстро извинился за столь неуклюжее предложение:

— Мы живем в новом мире, дорогое дитя. У нас большая, чем прежде, свобода выбора.

И все же Джулиана категорически отказалась от аборта. Отнимать жизнь у неродившегося существа казалось ей диким варварством. Хотя перед ее глазами были отнюдь не такие уж невинные жизни.

Здесь, в нижнем запертом ящике отцовского стола, лежало гораздо больше компромата, чем она желала бы получить. Фотографии мужа и Изабель раздирали ей сердце, но Джулиана быстро сумела справиться с этим. Та информация, которой она располагала, была, пожалуй, пострашнее. Неописуемое уродство того, что раскрылось ей в этих бумагах, повергло принцессу в молчаливое оцепенение. Она обнаружила, что, говоря без обиняков, речь шла об отмывании денег, грязных денег. При мысли о том, что через княжество проходят партии наркотиков, кровь стыла у нее в жилах.

Она понимала, что Эрик не мог быть инициатором этих дел, хотя бы просто потому, что у него недостало бы хитрости и ума. Оноре — это совсем другое дело. Она ведь вовсе не глуха и знает, о чем шепчутся вокруг. Просто пока еще не может противостоять ему. А если честно, то она откровенно нуждается в свекре. Бертран оставил после себя море долгов — как семейству Малро, так и другим кредиторам. Оноре-то, конечно, долг простил, но остальные ждали уплаты денег, что постоянно держало в напряжении и Джулиану, и все княжество.

— Тебе не о чем волноваться, дорогое мое дитя, — сказал ей как-то свекор. — Я сам обо всем позабочусь.

Больше принцесса не задавала ему вопросов. Он сам занимался всеми делами. Он сделал возможной ее свадьбу с Эриком, и за это Джулиана готова была простить ему все на свете.

К двадцать седьмому декабря Изабель вынуждена была признать, что ей не только не стало легче, но, наоборот, болезнь одолевала ее все сильнее. Уже через пять дней они с Дэниелом должны были вылететь в Японию, а она даже не начала паковать чемоданы, не говоря о прочих важных делах, которые надо было завершить до отъезда.

— Благодарю вас, что вы согласились принять меня так скоро, доктор Маккэфри, — сказала она, обращаясь к входящей в кабинет молодой женщине-врачу.

— Проблемы возникают не по нашему расписанию, — ответила доктор, пролистывая карточку Изабель. — Вы были у меня не так давно, верно?

— В сентябре, — ответила принцесса. — Вы посоветовали мне новое противозачаточное.

Доктор Маккэфри кивнула:

— И что, есть проблемы? Изабель хлюпнула носом.

— Понятно. Можете еще что-нибудь добавить к этому?

— Только то, что мне нужна помощь чародея. Я стала страшно раздражительна, очень быстро устаю, и у меня сильно болит горло. Чувствую себя отвратительно, а между тем первого января должна лететь в Японию.

— Ну, давайте посмотрим. — Врач вынула из стакана ложечку. — Откройте, пожалуйста… Так… Не очень-то мне нравится это горло. Потерпите, Изабель, пока я возьму мазок.

Через пятнадцать минут доктор вернулась в кабинет.

— У меня две новости: хорошая и плохая. Изабель чихнула и высморкалась. — Да?

— Ангины у вас нет, зато есть грипп, и состояние будет еще некоторое время ухудшаться, покуда вы не пойдете на поправку.