Не нравится мне его бегающий взгляд.

– Это еще почему? – с тревогой спрашиваю я.

Если он носит на работу выпивку, я его убью. В переносном смысле, конечно. Хотя кто знает…

– Понимаешь, в школе иногда тренируется… тот парень, – рассказывает отец. – Со своим инспектором по надзору. Или кто он там. В общем, с каким-то типом в форме.

Похоже, у меня тоже затуманился мозг, потому что до Бронвин гораздо быстрее доходит, о ком речь.

– Джейк Риордан? – выдыхает она, вцепившись мне в руку. – Это точно он? Как его вообще подпустили к школе?

– Он самый, – подтверждает отец. – Видел его на спортивном поле. Думаю, суд разрешил ему небольшие пробежки на стадионе. – Увидев в моем взгляде изумление и отвращение, отец поспешно добавляет: – В саму школу его, конечно, не пускают.

– Не удивлюсь, если и туда пустят, – едко замечаю я.

Как ни старайся выкинуть ублюдков вроде Регги и Джейка из головы, они все равно о себе напомнят. Потому что люди развязывают им руки.

– Да уж… – Отец вновь щелкает резинкой на запястье. – Знаю, когда все начиналось, я не особо вникал в происходящее, но… Мне не нравится, что этот парень там ошивается. Что он вообще на свободе, если честно.

Отец не особо вникал в происходящее, потому что частенько валялся в отключке, однако я верю в его искренность.

– Мне тоже, – говорю я.

Чем дольше Джейк будет разгуливать по улицам Бэйвью, как самый обычный горожанин, тем больше людей поверят, что так оно и есть. И будущий беспристрастный судебный процесс может принять неожиданный оборот. Присяжные, которые должны считать его преступником – каковым они когда-то считали меня, – увидят в нем лишь примерного соседа.

Некоторые вещи не меняются никогда.

Глава 7

Эдди

Суббота, 4 июля

Бывают расслабленные субботы, бывают активные, а бывают как эта – поход в Бэйвью-молл на Четвертое июля с беременной сестрой и матерью, вылившийся в противоборство, поскольку Эштон наотрез отказывается выкладывать три тысячи за колыбель в форме кокона из модного детского магазина Le Petit Ange.

– Ну же, Эштон, посмотри! – уговаривает мама, проводя рукой по гладкому светлому дереву. – Так стильно смотрится! Когда вы с Эдди были младенцами, таких колыбелек не делали.

– Она похожа на мини-солярий, – замечает Эштон.

Я барабаню пальцами по прозрачной акриловой вставке с гравировкой в виде звездочек:

– Или на огромную салатницу.

Сестра прыскает от смеха. В «Бэйвью блейд» писали, что это магазин «для самых стильных, следящих за трендами родителей», к каковым уж явно не отнесешь ни Эштон, ни Эли. Впрочем, попробуйте втолковать это нашей маме.

– Вы обе ничего не смыслите в дизайне, – сетует она.

Для сегодняшнего похода по магазинам мама нарядилась как на подиум: узкие белые брюки, золотистые босоножки, узорчатый топ на запáх. И да, признаю: выглядит она потрясающе. Как и Эштон в бледно-голубом сарафане, подчеркивающем чуть округлившийся живот. Я ложка дегтя в нашей бочке стиля, так как пришла в форме официантки кафе «Контиго» – безрукавке и шортах, – а волосы с фиолетовыми прядями зачесала назад и заколола крабиком в форме цветка. Должно быть, заколола косо, потому что мама протягивает руку и поправляет мне прическу, попутно замечая:

– А еще эта колыбелька превращается в самую милую на свете кроватку для малышей постарше.