— А что? — с вызовом бросила она. — У вас есть другой выход?

Куин, самый сговорчивый из них, придвинул трехногие стулья к столу и выполнил ее приказание.

— Меррик, не порть компанию, — сказал он. — Что еще мы можем сделать в такой ситуации?

Меррик подошел к столу и сел, все еще недовольно поглядывая на Аласдэра.

— Руку, — потребовала цыганка.

Аласдэр послушно протянул руку. Женщина взяла ее и какое-то время рассматривала раскрытую ладонь. Как бы желая прояснить увиденное, она большим пальцем провела по линиям его ладони. Внутри шатра царили тишина и спокойствие, остальной мир со всеми его звуками, казалось, исчез. Женщина придвинула ближе маленькую лампочку и зажгла фитиль, осветив помещение слабым желтым светом. Она была, как внезапно осознал Аласдэр, поразительно хороша собой.

— Назови свое имя, англичанин, — пробормотала она, все еще не отрывая глаз от его ладони.

— Маклахлан.

— Маклахлан, — эхом отозвалась она. — Я думаю, ты плохой человек, Маклахлан.

Аласдэр подался назад.

— Вовсе нет, — запротестовал он. — Я добрый малый, не хуже других, в самом деле. Спроси кого хочешь. У меня и врагов нет.

Она оторвала взгляд от его руки, выгнула тонкую черную бровь.

— А те, кто гнался за вами, — спросила она, — это ваши друзья?

Аласдэр почувствовал, как жаркая кровь прилила к его лицу.

— Результат недопонимания, — сказал он. — Что-то в этом роде.

Ее брови сошлись вместе.

— Зло бывает разным, Маклахлан, — произнесла она гортанным голосом. — Ты совершил множество грехов.

— Разве ты священник? — заговорил он злобно-насмешливо. — Хорошо, признаюсь. Теперь расскажи мне о моем будущем, и покончим с этим.

Но она уже положила руку Аласдэра ладонью вниз и сделала движение, чтобы заняться его братом. Меррик прищурился. Цыганка задумалась. Шрамы на лице и холодные голубые глаза не делали Меррика привлекательным. Но в конце концов он смягчился.

Она поводила большим пальцем по линиям и выпуклостям его руки.

— Еще один Маклахлан, — пробормотала она. — Дьявольски удачлив. И с дьявольскими глазами.

— Этот еще хуже. — Меррик хрипло засмеялся. Она медленно кивнула.

— Я вижу здесь, — она коснулась кожи ниже указательного пальца, — и здесь.

Она поводила пальцем в центре ладони, и Меррик, хотя ему удалось сохранить внешнее спокойствие, внутренне содрогнулся.

— У тебя богатое воображение, ты натура творческая, художник, — начала она.

Меррик колебался.

— В некотором роде, — согласился он.

— И, как многие художники, ты страдаешь грехом гордыни, — продолжала она. — Ты пользуешься большим успехом, но не знаешь счастья. Безмерная гордыня и разбитое сердце ожесточают тебя.

— И дальше будет так же? — нагло спросил Меррик. Она прямо посмотрела на него и кивнула.

— Почти наверняка, — сказала она. — В прошлом так оно и было.

Цыганка оттолкнула его руку и повернулась к Куину.

— У меня много грехов, — признал Куин, протягивая свою ладонь. — Не знаю, хватает ли на моей ладони места для всех.

Женщина склонилась над ней и издала горловой звук.

— Опрометчивый, — сказала она. — Поступаешь необдуманно. Сначала говоришь, а потом думаешь.

Куин нервно засмеялся.