— О Господи! — воскликнул Майрон. — Совсем забыл у него об этом спросить. А также рассмотреть ее татуировки.

Сексуальные пристрастия Эсперансы колебались, как взгляды политика в период между выборами. В настоящее время, по мнению Майрона, ее больше интересовали мужчины, но в принципе она любила всех, что Майрон считал одним из преимуществ бисексуализма. Он не испытывал в этой связи по отношению к своей секретарше никаких неприятных или амбивалентных чувств — вероятно, по той причине, что в школе по странной прихоти судьбы встречался почти исключительно с девочками, имевшими наклонности к бисексуализму.

— Извини, пошутил. Но тема Брэнды по-прежнему остается актуальной.

— Можешь шутить по этому поводу сколько угодно, — усмехнулась Эсперанса. — Я люблю Дэвида. — Дэвид был ее нынешним ухажером. Но вот надолго ли? Майрон сильно в этом сомневался. — Тем не менее ты должен признать, что Брэнда Слотер — горячая штучка.

— Уже признал.

— И с ней очень неплохо провести ночь или две…

Он согласно кивнул, забыв, что кивки по телефону не передаются. Менее стойкий в человеческом и моральном плане человек мигом представил бы соблазнительную картину: невысокая жилистая испаночка занимается любовью с могучей черной амазонкой в спортивном бюстгальтере. Но только не Майрон. Уж слишком все это суетно.

— Видишь ли, Норм хочет, чтобы мы за ней последили, — произнес Майрон и сообщил своей ассистентке все, что узнал о Брэнде Слотер. Закончив рассказ, он услышал на противоположном конце провода тяжкий вздох.

— В чем дело? — поинтересовался он.

— Как в чем? Мы же спортивное агентство, Майрон, а не контора Пинкертона!

— В любом случае мы получим отличную клиентку.

— Продолжай убеждать себя в этом.

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего… Итак, что конкретно мне придется делать?

— У девушки пропал отец. Его зовут Хорас Слотер. Попробуй нарыть на него что-нибудь.

— Мне понадобится помощь.

Майрон устало потер глаза.

— Видимо, придется привлечь к этому делу кого-то еще…

— А у кого из наших общих знакомых есть сейчас, по-твоему, свободное время?

На линии установилось довольно продолжительное молчание.

— Ладно, — со вздохом произнес Майрон. — Можешь позвонить Верзиле Синди. Только обязательно поставь эту даму в известность, что ее берут на испытательный срок.

— Вот и славно.

— И еще одно: если к нам зайдет клиент, спрячь ее куда-нибудь, хорошо? Пусть даже в чулан для швабры…

— Конечно, спрячу. Можно и в чулан… Как скажешь… — И Эсперанса повесила трубку.

Когда фотосессия закончилась, Брэнда Слотер снова подошла к нему.

— Где живет ваш отец? — спросил Майрон.

— Там же, где и раньше.

— Вы посещали его жилище после того, как он исчез?

— Нет.

— Тогда с этого и начнем, — заключил Майрон.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

«Разруха» — первое слово, пришедшее на ум Майрону, когда он оказался в районе, где жил Хорас. Дома здесь в прямом, а не в переносном смысле разваливались, и не просто разваливались, а словно таяли, растворялись, как будто местная атмосфера содержала сильнодействующую кислоту. К понятиям «реконструкция» и «урбанизация» здесь относились примерно так же, как к путешествию во времени. Иными словами, городской пейзаж, представший взгляду Майрона, больше напоминал разбомбленный союзной авиацией Франкфурт, нежели нормальную жилую застройку.