|
И все не могла оторвать от него широко распахнутых от боли и постепенно приходящего осознания глаз. Держалась за него, как за последнюю ниточку в этом кошмарном аду. И чем больше смотрела, тем больше понимала, что что-то не состыковывалось в его недавнем рассказе. Что-то было не так. Как же он мог не понять, что она наглоталась его крови?! Разве мог забыть? Или не предвидеть заранее, к чему это приведет?! И почему так удивился потом, когда это все-таки произошло?! К тому же, для Слияния требуется согласие, обязательное и добровольное… боже! Зачем, глупый реис, ты на это пошел?! Ты ведь согласился, правда? Иначе Слияния бы не получилось. И ты знал, давно знал, как ЭТО остановить, но ничего не сделал! Хотя возможностей было тьма, бери и пользуйся, и время тоже позволяло! Зачем открылся, почему рассказал о Кланах? Как, в конце концов, нашел ее в том взорванном бункере? Как угадал, где именно надо ждать? Неужели начал чувствовать уже тогда? А этот жар, каждый раз будто током стреляло, стоило коснуться его кожи…
Ставрас отвел глаза. – Ты здорово облегчил мне работу, братец, – хрипло рассмеялся Олас, неслышно подходя сзади. – Теперь все очень просто. Повернись, чтобы мне было удобнее, или Ирма убьет твою девку! Повернись, я сказал! Ну?! Она или ты? Что выберешь? Реис тяжело вздохнул, коротко посмотрел на непонимающую Охотницу, сглотнул. Разбитые в кровь губы растянулись в теплой улыбке и с трудом шевельнулись: вот и все, прощай… он покорно сложил крылья и медленно опустил голову, повернувшись к брату спиной. Ева громко ахнула и с силой рванулась навстречу, но поздно: Олас с кривой усмешкой замахнулся и рванул острыми когтями нежную кожу между лопаток, ударив прямо в тонкую перемычку под крыльями. В тот самый нервный узел, единственное уязвимое место. Ставрас закатил глаза и рухнул, как подрубленное дерево. Один точный удар, и я умру… У нее остановилось сердце. – Нет! – взвыла Ева, прекрасно понимая, что после такого предательства он уже не оправится. – НΕТ! Но реис не удовлетворился этим. Брезгливо приподняв кончики безвольно опавших крыльев, он резким движением сломал их у основания, над самой спиной. Сначала одно, потом второе. И отбросил прочь, как ненужное старое тряпье. От отвратительного влажного хруста у нее заложило уши, а Ставрас даже не дернулся. – Вот теперь ты неопасен, – довольно хмыкнул Олас и, вздернув его за подбородок, всмотрелся в быстро тускнеющие зрачки. – Отлично! Он больше не помеха нашим планам… пошли, Ирма! – Осталась она. Подожди, пока я ее сломаю. У Εвы потемнело в глазах от боли и отчаяния. Тело внезапно пронзило ледяной иглой, от пяток до самой макушки. Мышцы скрутило судорогой и словно взорвало изнутри откуда-то взявшейся мощью, сухо хрустнули и немного изменились кости, голова неимоверным образом запрокинулась, а из груди вырвался тихий стон. В расширенных зрачках, невидяще смотревших сквозь изуродованный потолок, отразилось бездыханное тело реиса, который покорно позволил себя убить, лишь бы избавить ее от мучений, его жестоко изломанные крылья, медленно стекающие багровые капли по коже. Ставрас… сердце сжалось болезненным комом и на мгновение замерло, будто окаменело, а в горле застыл удушливый крик. Кто сказал, что без обряда нельзя почувствовать чужую боль?!!! Колючка хрипло зарычала, напряглась, чуть не разрывая жилы и чувствуя клокочущую внутри ярость, еще сильнее запрокинула голову, чуть не впервые в жизни выпуская наружу свой гнев. Коротко взвыла от нахлынувшей волны ослепляющей боли, задрожала от напряжения, чувствуя, как что-то меняется в ней… и вдруг вырвалась из стального захвата Ирмы! Не обратив никакого внимания на четыре глубокие царапины на шее от бессильно соскользнувших когтей. – Зря… – начала Ирма насмешливо, выбрасывая в Охотницу мощный мысленный приказ, но враз осеклась, когда встретилась взглядом с ее бешено горящими глазами. |
