Еще один охранник выскочил на площадку и упал, накрыв собой тело товарища. Его автомат, дребезжа по ступенькам, скатился по лестнице вниз. Внезапно стало очень тихо, и в этой тишине Юрий хорошо расслышал топот убегающих по коридору ног. Спустя какое-то время на первом этаже гулко ахнула входная дверь, и снова наступила тишина.

Для верности Юрий выждал еще несколько секунд. В доме было тихо, и он осторожно положил оба пистолета на ступеньки. Ждать дольше он просто не мог: в голове и без того начинало мутиться от потери крови.

Он наспех осмотрел ногу. Кость, слава Богу, была цела, и артерия осталась неповрежденной. Пуля прошла навылет, расслоив мышцы. Он вытащил из джинсов ремень и туго перетянул бедро чуть выше раны. Позже, когда будет время, он займется раной вплотную.

Он встал, придерживаясь за исклеванную пулями стену, подобрал “маузер”, перешагнул через тело Соленого и захромал по лестнице вверх. Ему не у кого было спросить, где содержат Лену, но Разгонов говорил, что условия ее заключения вполне комфортные. Это позволяло более или менее исключить подвал. Тот тип, что напал на Юрия с тыла, шел сверху, с третьего этажа, и можно было предположить, что нужное Юрию помещение находится там. Так или иначе, осмотр нужно было откуда-то начинать.

Юрий поднялся наверх и двинулся по длинному изломанному коридору, заглядывая во все двери. Дверей было не так уж много, и находившиеся за ними просторные, роскошно обставленные комнаты были пусты.

Впереди показался тупик, а в нем – еще одна, последняя верь. Юрий вдруг почувствовал, что это та самая дверь, которую он ищет. Для такой уверенности не было никаких оснований, но интуиция редко подводила Юрия. В любом случае, прислушавшись к ней, он ничего не терял, а проигнорировав тихий шепоток подсознания, мог потерять все.

Он подошел к двери, даже не пытаясь ступать тихо, прижался спиной к стене справа от косяка и осторожно подергал ручку. В ответ за дверью трижды громыхнуло, и в гладкой темной поверхности дверного полотна одна за другой появились пробоины, через которые в полутемный коридор ударили три похожих на золотистые клинки солнечных луча.

Она открыла глаза и посмотрела на пробитую в трех местах дверь, ожидая услышать за ней тяжелый шум падения, а то и предсмертный стон. Вместо всего этого в дверь негромко, вежливо постучали. В ответ Граф снова выстрелил, и обозначенная пулевыми пробоинами геометрическая фигура превратилась из треугольника в косой четырехугольник.

Она заставила себя перевести взгляд на Графа и снова вздрогнула: он был страшен. Ей невольно вспомнился фильм о Дракуле: перемены, происходившие с лицом Арчибальда Артуровича, были сродни тем, что на видела на экране. Но главная перемена заключалась вовсе не в зверином оскале ироничного рта и не в том, что седеющая благообразная шевелюра Арчибальда Артуровича растрепалась, предательски обнажив проклюнувшуюся на темени плешь. Сквозь сдержанную ярость готового к смертельному прыжку хищника, как сквозь грязное стекло, Лена отчетливо видела, что Граф напуган – возможно, впервые за многие годы, а может быть, и за всю жизнь. Честно говоря, ей и самой было страшно, потому что то, что сделал Юрий, не укладывалось в голове. Воображение против ее воли рисовало Лене стоящий за дверью изрешеченный пулями, истекающий кровью, держащийся только на стальной воле полутруп, который рухнет в комнату, как только дверь откроется, и умрет прямо на пороге.

За дверью грохнул выстрел, в замке что-то звякнуло, и его сердцевина заметно подалась назад, почти выпав из гнезда. Граф грязно выругался и выпустил в дверь еще три пули. Похоже было, что он утратил контроль над собой, и Лена очень боялась, что следующая пуля достанется ей.

Теперь в дверной филенке не хватало довольно приличного куска. По краям неровного отверстия торчали острые щепки. Потом в отверстии что-то мелькнуло, Граф опять выстрелил, взяв левее и выше дыры.