Откуда Гутенбург знал, что он уже прошел собеседование о приеме на новую работу и что он имел дело непосредственно с председателем компании? Но он знал, потому что он уже поговорил с Беном Томпсоном. И поэтому они отказались взять его на работу. К сожалению, мы должны вас уведомить…

Что же касается Митчелла, он должен был разглядеть его сущность сквозь ангельское личико. Но звонок президента все еще оставался загадкой. Почему Лоуренс ни разу не назвал его по имени? И его фразы были несколько бессвязными, а смех — слишком громким.

Даже теперь ему было трудно поверить, как далеко готова пойти Элен Декстер, чтобы спасти свою шкуру. Он посмотрел на потолок. Если президент вообще ему не звонил, у него нет надежды выйти из «Крестов». Элен Декстер успешно устранила единственного человека, который мог ее разоблачить, и Лоуренс ничего не мог с этим поделать.

Слепое повиновение оперативному кодексу ЦРУ сделало Коннора пешкой в ее плане выжить. Никакой посол не заявит дипломатический протест в его защиту. Не будет у него никаких продуктовых передач. Он должен будет сам позаботиться о себе — как во Вьетнаме. И один из милиционеров, арестовавших его, сказал ему еще одну важную вещь: за восемьдесят четыре года существования «Крестов» никто никогда не сбежал из этой тюрьмы.

Дверь неожиданно открылась, и в камеру вошел человек в синем мундире. Он, не торопясь, закурил сигарету. Пятнадцатую за этот день.

Джексон оставался на площади, пока милицейская машина не скрылась из виду. Он ругал себя. В конце концов, он повернулся и пошел прочь от ликующей толпы. Он шагал так быстро, что Сергей едва за ним поспевал. Парнишка понимал, что сейчас — не время задавать вопросы. Слово «мафия» было на устах у всех, мимо кого они проходили по улице. Сергей облегченно вздохнул, когда Джексон остановил такси.

Джексон с восхищением думал о том, как Митчелл — без сомнения, по заданию Декстер и Гутенбурга, — выполнил всю операцию. Это была классическая операция ЦРУ — с той разницей, что на этот раз в иностранную тюрьму был безжалостно брошен собственный агент.

Он пытался не думать о том, что предстоит Коннору. Вместо этого он стал размышлять, что он скажет Энди Ллойду. Если бы он сумел дозвониться до него накануне вечером, он мог бы получить добро на то, чтобы отменить миссию Коннора. Его сотовый телефон все еще не работал, так что ему придется рискнуть и позвонить из гостиницы. После двадцати девяти лет у него появился шанс расплатиться по старому долгу. И он не сумел этого сделать.

Такси остановилось перед гостиницей Джексона. Он уплатил таксисту и вбежал в холл. Не дожидаясь лифта, помчался вверх по лестнице на второй этаж и побежал по коридору к номеру 132. Сергей догнал его, когда он уже поворачивал ключ в замке и открывал дверь.

Сергей сел на пол в углу комнаты и слушал, как Джексон разговаривает с кем-то по имени Ллойд. Когда он наконец повесил трубку, он был бледен как мел, и дрожал от ярости.

Впервые после того, как они ушли с площади, Сергей заговорил:

— Может быть, мне позвонить кому-нибудь из клиентов моей матери?

— Поздравляю! — сказала Декстер, как только Гутенбург вошел в ее кабинет.

Он сел напротив нее, положил на стол папку и улыбнулся.

— Я только что слушала по Эй-би-си и Си-би-эс краткую сводку последних известий, — сказала она. — Они все повторяют версию Саймондса о том, что произошло на Дворцовой площади. Как, по-вашему, наша пресса завтра подаст эту историю?

— Она уже теряет интерес. Не было сделано ни одного выстрела, никого даже не ударили, и подозреваемый оказался безоружным. Никто не высказывает предположений, что арестованный был американцем. Завтра утром эта история будет на первых страницах газет только в России.