Поход получился недолгим, поскольку всю ту местность покрывали обманчивые болота, по едва различимым берегам которых клонились к воде великанские деревья.

Как ни мала была в ту пору Гепара, ей все‑таки удалось, превосходно подделав истерику, добиться, чтобы родители взяли ее с собой в экспедицию. Участие в походе ребенка сопряжено было с ответственностью, мягко говоря, кошмарной, и на обратном пути многие, уже не обинуясь, осуждали присутствие среди них неуправляемой девчонки, всерьез считая, что именно ей обязаны они своей неудачей.

Впрочем, все это произошло бог весть когда и почти позабылось – все, кроме одного обстоятельства, воспоминание о котором едва‑едва тлело до нынешнего дня в глубинах ее подсознания. Вот оно‑то, как нечто давным‑давно придавленное, и обрело вдруг свободу, вырвавшись из сумрачных теней ее разума во всей своей сокрушительной определенности.

Гепаре трудно было сразу решить, всамделишное ли это воспоминание о чем‑то, подлинно существующем в сотне миль от ее дома, или последки удивительного сна, – тем более что она не помнила ни как они нашли тогда это место, ни как его покинули. Однако сомнения длились недолго. Картина за картиной возвращались к ней, застывшей, расширив глаза, на месте. Сомневаться не приходилось. Гепара видела его со все возрастающей ясностью: «Черный Дом».

Да, именно Дом – в обрамлении древних дубов, с обтекающей его широкой, глубиною всего по колено рекой… да, конечно, там, где осыпаются от дряхлости каменные стены, там и стоят декорации, уже готовые для постановки Празднества, – декорации, лучше которых не придумаешь.

Теперь ей надлежало отыскать кого‑то побывавшего в Доме в те далекие дни. Кого‑то способного снова найти его.

Бросившись к самому быстроходному из своих автомобилей, она скоро достигла ворот фабрики. Там ее сразу же обступила дюжина мужчин в комбинезонах. Все на одно лицо. Кто‑то из них открыл рот. В самом этом действии присутствовало нечто непристойное.

– Госпожа Гепара? – произнес он на удивление тоненьким, как у свирели, голосом.

– Она самая, – ответила Гепара. – Соедините меня с отцом.

– Конечно… конечно, – пообещало лицо.

– И поскорее, – приказала Гепара.

Ее провели в приемную. Потолок здесь закрывали переплетенные красные провода. Имелся также неестественно длинный, черного стекла стол, а в дальнем конце комнаты царил матовый, похожий на глаз трески экран.

Одиннадцать мужчин выстроились в ряд, а вожак их нажал какую‑то кнопку.

– Что тут за странный запах? – осведомилась Гепара.

– Данные засекречены, – сообщили одиннадцать.

– Госпожа Гепара, – сказал двенадцатый, – соединение установлено.

Через миг‑другой на матовом экране появилось огромное лицо. Во всю стену.

– Госпожа Гепара? – спросило оно.

– Сократитесь, – сказала Гепара. – Вы чересчур велики.

– Ха, ха, ха! – выговорило лицо. – Каждый раз забываю.

Лицо начало уменьшаться и все уменьшалось, неспособное остановиться.

– Так лучше? – спросило оно наконец.

– Более‑менее, – ответила Гепара. – Мне необходимо повидаться с отцом.

– У них совещание, – сообщил экран. Лицо глядевшего с него человека все еще оставалось ненатурально большим, так что маленькая муха, опустившаяся ему на лоб, походила на виноградину.

– Вы знаете, кто я? – отсутствующе поинтересовалась Гепара.

– Ну, еще бы… вы…

– Тогда пошевеливайтесь.

Лицо исчезло, Гепара осталась одна.

Помедлив немного, она отошла к противоположной тресковому глазу стене и от нечего делать пробежалась пальцами по выстроившимся в длинный ряд, хорошеньким, точно игрушки, рычажкам.