Изменить размер шрифта - +
Лишь четвертый никуда не свалил: украшает своей распальцованной персоной мой разлюбезный городок.

Интересуюсь:

– Кого-нибудь из них кличут Шконкой?

– А никого. Не удостоились они ентого благородного титула. Видать, не доросли. Шконка – енто звучит гордо.

– Тот, что жительствует в нашем городишке, кто такой?

– Большой бизнесмен. Можно сказать, элита. Вот только кликуха у него вовсе даже не Шконка, а Старожил – оттого, должно быть, что три раза зону топтал. Имеет богатый жизненный опыт…

«Итак, – размышляю, откинувшись на спинку сиденья, – до ребят из Штатов, Венгрии и Питера мне не добраться, а Старожил под боком. К тому же и баба Настя предположила, что «этот негодяй» здешний.

Только как к нему просочиться? Проблема. Он не рядовой пацаненок из подворотни, тут подход требуется».

Вынув мобильник, звоню Чукигеку.

И пока автоматика набирает номер алюминиевого бонзы, в моей башке, тесня друг друга, мельтешат воспоминания. Почему-то особенно ярко вижу самодельный телескоп Чукигеков и мечущуюся в окуляре расплывающуюся, дрожащую звезду.

– Слушаю, – раздается в телефончике тонкий высохший голос Чукигека.

– Это Королек. Убили Верку. Помнишь? – была такая рыжая девчонка в нашем дворе.

– Сочувствую, – четко и черство произносит Чукигек, и я представляю, как неторопливо движутся его узкие злые губы.

– Мне – по поводу ее смерти – необходимо встретиться с бизнесменом Андреем Карповичем. У него еще прозвище Старожил.

– Никаких старожилов я знать не знаю, – брюзгливо отрезает Чукигек. – Что же касается Карповича, то этот человек мне известен. Мы – люди одного круга.

Усмехаюсь про себя: все-таки не удержался алюминиевый барон, вполне бесцеремонно подчеркнул, что я – из другого круга.

– Мне бы хотелось с ним пообщаться. Всего один разговор – вполне для него безболезненный. Подскажи, как это сделать – если учесть, что сейчас у меня нет никакого официального статуса?

– Давай без экивоков, – в голосе Чукигека звучит холодная неприязнь. – Ты просишь, чтобы я вас познакомил? Ты по старой привычке считаешь, что имеешь право вот так запросто обращаться ко мне и предлагать, чтобы я стал посредником между тобой и Карповичем?

– Отказываешься?

– Я считаю тебя умным человеком, а умный понимает с полуслова… У тебя все?

– Между прочим, твой брат был в Верку влюблен.

– И откуда такая информация? Только сейчас придумал? – бесстрастно насмешничает Чукигек. – Решил сыграть на моих братских чувствах?

– Он сам признался – незадолго до смерти. В подземном переходе, когда играл на своей скрипочке двадцать четвертый каприз Паганини. Заявил, что мальчишкой мечтал, как они вдвоем – он и Верка – станут путешествовать по разным далеким странам. Он будет наяривать на скрипке, а она – танцевать в белом платье.

– Мне он этого не рассказывал… – произносит Чукигек так тихо, что еле угадываю слова. И – уже громче: – Хорошо, я переговорю с Карповичем. Но впредь ты перестанешь беспокоить меня своей ерундой. Наше давнее детское знакомство – подчеркиваю, не дружба, шапочное знакомство – не повод для того, чтобы я помогал тебе всю оставшуюся жизнь.

– Обещаю, отныне ты меня не услышишь. Я для тебя умер и никогда не воскресну.

– Надеюсь, – цедит Чукигек и прекращает разговор.

Серый, Верка, Щербатый и Чукигек номер один умерли. Чукигек номер два брезгует якшаться со мной.

Быстрый переход