Эти слова указывали на то, что Пирс был убит, когда уходил, а не входил в цех. Дверь была не заперта, поэтому убийца без труда проник в помещение.

Ратлидж закончил читать показания свидетелей и отправился осматривать места преступлений. Сначала дорогу, где шофер продуктового фургона нашел Джефферса.

Стоя на пустынной дороге, Ратлидж осмотрелся. Примерно в ста ярдах виднелся фермерский дом, но Уокер уже расспрашивал семью, которая там жила. К несчастью, окна спальни выходили на задний двор, и люди ничего не видели и не слышали. Ночью они просыпались только один раз, в три часа, потому что плакал больной ребенок.

По сторонам дороги росли кусты, дальше тянулись луга и пастбища. Дом Джефферса стоял позади луга — высокий, узкий, напоминавший одинокий зуб.

«Идеальное место для засады», — отметил Хэмиш, пока Ратлидж осматривал местность.

Потом он направился к ферме Роупера, прошел мимо дома и сенного сарая, где произошло убийство. Вокруг никого не было видно. Но на веревках висело белье, сушилось на теплом полуденном солнце. Ратлидж вошел в сарай. На полу виднелись пятна крови, в том месте, где умер Джимми Роупер, но следы преступника, если и были, давно затоптали служанка, старый Роупер да и сам констебль. А еще здесь был доктор. Коровы теперь не было, стойло пустовало.

Следующая — пивоварня. Но сначала Ратлидж зашел в гостиницу, узнать, где можно найти ближайший телефон.

Ему сказали, что единственный телефон в Истфилде находится в офисе Тирела Пирса.

По дороге туда Ратлидж остановился около двери двухэтажного здания пивоварни, где стояли огромные деревянные чаны. Ступеньки наверх находились примерно в десяти футах от двери и вели в цех, где стоял пряный, густой дух. Кто-то тщательно отмыл пол от крови, но, поскольку использовал абразив, место убийства указывало чисто выскобленное пятно на досках. Выйдя вновь на улицу, Ратлидж еще раз перебрал в памяти приметы убийств. Что было общего у этих трех преступлений? Время совершения. Но это означало, что каждый раз убийца, появлявшийся в Истфилде, почему-то оставался незамеченным.

Хэмиш сказал: «Да, но ведь он не мог возникнуть из воздуха и где-то должен был прятаться до темноты?»

Можно ли предполагать в таком случае, что он был жителем Истфилда?

На этом размышления Ратлиджа оборвались, потому что он вошел в контору.

В просторной и светлой комнате, оклеенной веселыми обоями, было оживленно. С полдюжины клерков занимались вопросами поставок, разбирали заказы, сами заказывали крышки, этикетки и прочие нужные пивоварне вещи. Старший клерк по имени Старрет подвел инспектора к телефону на своем столе и отошел.

Ратлидж позвонил в Лондон. Через некоторое время его соединили со Скотленд-Ярдом. Еще через пять минут трубку взял сержант Гибсон:

— Слушаю, сэр.

— Я назову людей, а вы мне узнаете, что стало с ними после войны, была ли связь между ними и теми, кого убили в Суссексе. Встречались ли они на фронте с призванными из Истфилда, и с кем именно.

Ратлидж продиктовал имена, звания, номера частей, которые списал себе в книжку с медальонов, обнаруженных доктором Гудингом.

Гибсон повторил и потом сказал:

— Займет день-два. Позвонить вам, когда станет известно?

Ратлидж объяснил, где его найти, и хотел уже повесить трубку, как Гибсон добавил:

— Главному поступила жалоба на вмешательство Ярда.

— От кого? — удивился Ратлидж.

— От миссис Фаррелл-Смит, сэр.

Он вспомнил имя. Женщина Энтони Пирса, с которой тот встречался. Но зачем ей жаловаться главному констеблю? Он приглушил голос, чтобы его не услышали клерки, и спросил Гибсона, в чем состоит жалоба.

— Не могу знать, сэр. Кажется, она считает, что должна разбираться полиция Гастингса, не было необходимости привлекать нас.