– Могу себе представить, – заметил Калл. – Но я собираюсь выполнить его волю.

– Я обложу его древесным углем и солью, – пообещал доктор. – Понадобится пара бочек. К счастью, тут неподалеку есть соль.

– Возможно, мне придется оставить его на всю зиму, – предупредил Калл. – Не подскажете, где бы я мог его хранить?

– Мой сарай для упряжи вполне подойдет, – предложил доктор. – Он хорошо продувается, а ему чем прохладнее, тем лучше. Вы его вторую ногу хотите по лучить?

– А где она? – спросил удивленный Калл.

– У меня, – ответил врач. – Он был таким привередливым, что вполне мог заставить меня пришить ее обратно. Она уже полуразложилась.

Калл вышел и направился по пустой улице к платной конюшне. Доктор предложил ему отдохнуть и пообещал сам позаботиться о гробовщике.

Когда он вошел в конюшню, Чертова Сука подняла голову. Он почувствовал желание оседлать ее и по ехать вон из города, но усталость взяла свое, Калл бросил на солому одеяло и лег. Но заснуть не мог. Он жалел, что не приложил достаточно усилий, чтобы спасти Гаса. Ему следовало сразу разоружить его и дать врачу возможность ампутировать вторую ногу. Разумеется, Гас мог его пристрелить, но теперь ему казалось, что он должен был рискнуть.

Вроде он закрыл глаза всего на минуту, но, когда открыл их, конюшню заливало солнце. Калл не ждал ничего от нового дня. Все, о чем он ни вспоминал, было серией ошибок, ошибок и смертей. Все его старые друзья-рейнджеры умерли, один Пи Ай остался. Джейк лежал в могиле в Канзасе, Дитц – на берегу Паудер, и теперь Гас – здесь, в Монтане.

Конюшня принадлежала старику, которого звали Джилл. У него был ревматизм, рыжая борода и бельмо на одном глазу, он с трудом передвигался, прихрамывая. Он вошел в конюшню вскоре после того, как Калл проснулся.

– Догадываюсь, что вам потребуется гроб, – проговорил старик. – Обратитесь к Джо Вейтенхеймеру, он сделает вам гроб что надо.

– Мне нужен крепкий, – предупредил Калл.

– Я в курсе, – заверил старик. – В городе сегодня утром ни о чем другом и не говорят, все о мужике, который захотел, чтобы его тащили в Техас и только там засунули в землю.

– Он считал Техас своим домом, – пояснил Калл, считая ненужным вдаваться в подробности насчет пикников.

– Я так считаю, а почему бы и нет, если есть кто-то, кто за это возьмется, – сказал Джилл. – Дай мне волю, я бы хотел, чтобы меня похоронили в Джорджии, только никто меня туда не повезет. Так что лежать мне здесь, в этой холодине, – добавил он. – Не люблю я весь этот холод. Конечно, как говорится, уж коль скоро помер, плевать тебе на температуру, но кто точно знает, что это правда?

– Я не знаю, – произнес Калл.

– Люди просто имеют свою точку зрения, вот и все, – проворчал старик. – Вот если бы кто-нибудь побывал там, а потом вернулся, к его бы мнению я прислушался.

Старик подсыпал Чертовой Суке сена. Пока он стоял и смотрел, как она ест, кобыла по-змеиному вытянула голову и попыталась укусить его, так что старику пришлось спешно ретироваться, и он едва не споткнулся о свои же собственные вилы.

– Черт, уж благодарной ее не назовешь, – возмутился он. – Как змея выпад сделала, а ведь я ее только что накормил. Типичная баба. Моя жена так же поступала сотни раз. Похоронил ее в Миссури, там гораздо теплее.

Калл нашел плотника и заказал гроб.