А пока Мария собиралась на бал… А Уля прикалывала на ней подол палевого шелкового платья с мелкими вкраплениями матового металлического блеска. Отрез на платье они купили в лавке при Доме моды Коко Шанель. Марии нравился строгий, изысканный стиль Шанель, нравилась дружба знаменитой законодательницы мод с русскими кутюрье и с русскими артистами балета Дягилева. Газеты сто раз писали и о том, как помогает Шанель Сергею Дягилеву финансово, и о том, как одевает она во все свое артистов целых спектаклей знаменитой труппы и т.д. и т.п. Заголовок в одной из газет так и гласил: "Коко Шанель делает ставку на русских".

В те годы в Париже русские были в моде, можно сказать, на самом пике французской мирской славы*.

* Русские рестораны и кабаре в те дни считались в Париже лучшими: "Кавказский дворец", "Яр", "Тройка", "Шехерезада", "Бояр.с", "Кавказский погребок", "Большой Эрмитаж". Им сопутствовали десятки других мелких русских ресторанчиков, в одном из которых работал в посудомойке Джордж Оруэлл. Все русское, от черной икры "Кавьяр рюсс" до чая "Кузьмичев с сыновьями" и сигарет "Аннушка", "Бояр", "Наташа", было необыкновенно популярно среди французов и американцев, приезжавших в Париж с хорошими деньгами отдохнуть и посмотреть старушку Европу. Русские девушки на выданье и молодые женщины составили счастье многих европейцев, в том числе и всемирно известных. Русские певцы, музыканты, танцовщики и прима-балерины, киноартисты

(Ксения Куприна, Иван Мозжухин), русские художники Константин Коровин, Иван Билибин, Василий Шухаев, Роман Тыртов (Эрте), Мария Васильева, главный художник по тканям в Доме все той же Коко Шанель Илья Зданевич, русские композиторы Игорь Стравинский и Сергей Прокофьев, русские писатели и поэты буквально заполонили весь Париж своими незаурядными работами. В представлении французов с русскими было связано все самое авангардное, роскошное, оригинальное, все лучшее, что было в парижском мире искусств и в свете. Еще Шаляпин был в голосе, еще Иван Бунин не получил Нобелевской премии, еще, еще… много чего еще… Еще не написал Владислав Ходасевич о себе самом: "Разве мама любила такого? Желто-серого, полуседого и всезнающего, как змея?" Да, не все они были молоды, но все еще полны сил и надежд…

Сотни всевозможных групп и организаций, от таких больших, многофункциональных, как Земгор (Земско-городской союз) князя Львова или РОВС (Российский общевойсковой союз), созданный генералом П.Н.Врангелем, до объединений и касс взаимопомощи казаков, вышивальщиц, джигитов, шоферов такси и т.д. и т.п., изо всех сил старались сколотить русское рассеяние в нечто целостное, в некое подобие России в изгнании. И нужно сказать, что тысячи этих разрозненных усилий не пропали даром, так что зря язвительная Тэффи утверждала, что ее соотечественники собирались толь ко "под лозунгом русского борща". Появились десятки русских школ, где особое внимание обращалось на изучение родного русского языка и русской истории, а в Бьянкуре был создан даже двухгодичный Русский коммерческий институт для обучения русских без отрыва от производства на заводах Рено. Кстати сказать, Мария Александровна Мерзловская успешно окончила этот институт еще до того, как распрощалась с заводом, - именно обучение в Русском коммерческом институте открыло для нее двери в банк господина Жака, пусть ее взяли на самую незначительную должность, но что было дальше, мы знаем…

"Объединение русских врачей за границей" создало и обслуживало в Париже русский госпиталь на пятьсот человек; в Сорбонне работали десятки русских ученых как в точных, так и в гуманитарных науках, притом многие из них занимали весьма видное положение в своих профессиях; были русские газеты и издательства, действовал франко-русский университет, дипломы которого приравнивались к французским, устроители его смотрели далеко: он был создан "для подготовки молодых кадров для общественной деятельности на родине"; работали Православный богословский институт, Русский народный университет - что-то вроде вечернего отделения, Русский политехнический институт, Русский высший технический институт, Русская консерватория им.