-  Что собираешься делать?

    -  Не знаю.

    -  А когда узнаешь?

    Я зевнул во весь рот. Ответил:

    -  Когда сделаю.

    И едва удержался от смеха, глядя" как Ангел в растерянности разводит руками, оборачиваясь к довольному Старику. Потом они ушли - двое. Ангел и филакиец. А тени у филакийца больше не было.

    Совсем.

    Потом ушли и мы со Стариком.

    Спать.

    ...ответы - убийцы вопросов. Я молодец. Я их всех перебил.

    Ахейцы обустраивались на берегу.

    Основательно, надолго.

    Будто приплыли сюда навеки поселиться, а не взять с ходу коварный город - мысль эта, шустрей любого копейщика, ткнулась в печень шипом ядовитого ската. Дядя Алким говорил, бывают такие копья: с шипами вместо наконечника. И исцеления от нанесенных ими ран нет. Кое-где еще чадят погребальные костры. Едкий дым стелется по земле: помните? помните нас?! Нет, не помнят. Живым - живое: скорбь вчерашней тризны уступила место будням войны. Стук топоров, хлопанье полотнищ; от сложенных наспех очагов вкусно тянет бараньей похлебкой. В ответ чмокают голодные лопаты - вокруг лагеря, под веселую брань, копается ров. Пахнет разрытым курганом. Сырость щекочет ноздри. В рыхлых пластах копошатся личинки; перерубленные пополам, дождевые черви с философским спокойствием живут дальше.

    -  Дурость! - презрительно цыкает сквозь зубы Аякс-Большой. Обнаженный по пояс, играет умопомрачительными мышцами. - Пустая работа! Мы сюда что, окапываться приехали?!

    И, по-бычьи раздув ноздри:

    -  Я герой или крот?!

    Верные Аяксовы прихлебатели кидаются воспевать мудрость Большого. Добросовестно, с закатыванием глаз. Ясное дело, герой. Ясное дело, никак не крот. Не мышь, не землеройка. Не червяк дождевой. Лучше бы воспевали силу... ага, и до силы добрались. Сравнивают с Гераклом - не в пользу последнего. Поднатужась, расхваленный вдребезги Аякс рожает идею: по-быстрому укрепить остатки Гераклова Вала. До сих пор сохранился, значит, крепок старик. Проходя мимо. Одиссей предлагает великолепному Аяксу облачиться в доспех его тезки, Аякса Малого.

    -  Так лопнет же! - растерянно несется вслед. И много позже, сердитым рыком:

    -  Копайте, сожри вас Цербер!

    Из буковой рощи ползет вереница телег, доверху груженных бревнами для будущего частокола. Насколько помнится, вчера роща казалась заметно гуще. Так через неделю в округе все гамадриады сдохнут! А ведь надо и харчами озаботиться. Запасы подъедают - за ушами трещит! Впрочем, если по справедливости, голова в первую очередь должна болеть у милого друга, Диомеда Тидида. У лошадей и ванактов головы большие, есть чему разболеться. Кто у нас главный, до прибытия микенских кораблей?! - Скажете, горе-лавагет в лице малыша Лигерона?

    Глупость скажете: этому лишь бы мечом вдоволь помахать...

    В третий раз обходя лагерь, рыжий итакиец с удовольствием отмечает: сказано - сделано. Вон, в самом Гамадриады- древесные нимфы, рождающиеся вместе с деревом и умирающие с его гибелью. Просто дриады - нимфы-покровительницы деревьев; от жизни конкретного дерева их жизнь не зависела. В центре: будущая площадь народных собраний - ее сейчас как раз утрамбовывают. А рядышком: Одиссеев шатер.

    Молодцы свинопасы... как и воткнули-то, в теснотище?!

    Стан ахейцев блудливой псицей выгнут вдоль побережья. На многие десятки стадий. Хвост свернулся калачиком вокруг южных дюн Сигейской бухты; морда ткнулась в вечно мокрые скалы Ройтейона, на северо-востоке.