|
Мудрая так Пенелопа на это ему отвечала: "Если б ты, странник, меня пожелал тут своею беседой 590 Радовать, сон никогда бы на веки мои не спустился. Людям, однако, всегда оставаться без сна невозможно. Это - воля богов. Во всем на земле многодарной Меру свою положили для смертных бессмертные боги. Наверх к себе поднимусь я в спальню отсюда. И там я 595 Лягу в постель, для меня источником ставшую стонов. Я непрерывно ее орошаю слезами с тех пор, как В злой Илион поехал супруг мой, в тот город ужасный! Там я легла бы. А ты в нашем доме устройся. Себе ты Иль на земле постели, иль кровать тебе можно поставить". 600 Кончивши, наверх в покой свой блестящий пошла Пенелопа, Но не одна. За нею прислужницы шли остальные. Наверх поднявшись к себе со служанками, долго царица Об Одиссее, любимом супруге, рыдала, покуда Век ей сладостным сном не покрыла богиня Афина. Гомер. Одиссея. Песнь двадцатая. ПЕСНЬ ДВАДЦАТАЯ. Стал себе ложе готовить в сенях Одиссей богоравный. Вниз воловью постлал недубленую шкуру, а сверху Много овчин набросал от овец, женихами убитых. А Евриклея, как лег он, его одеялом покрыла. 5 Там Одиссей, женихам истребление в мыслях готовя, Глаз не смыкая, лежал. Из зала в то время служанки, Бывшие также и раньше в любовной связи с женихами, Весело вон выбегали, смеясь меж собой и болтая. Дух Одиссеев в груди у него глубоко возмутился. 10 Долго он в духе и в сердце своем колебался, не зная, Броситься ль прямо на них и всех перебить беспощадно Или позволить и эту им ночь провести с женихами - В самый последний уж раз. Внутри его сердце рычало. Как над щенятами стоя бессильными, грозно собака 15 На человека чужого рычит и готова кусаться, Так его сердце внутри на их непотребства рычало. В грудь он ударил себя и сердцу промолвил сердито: "Сердце, терпи! Ты другое еще погнуснее стерпело В день тот, когда пожирал могучих товарищей наших 20 Неодолимый циклоп. |
