|
55 После того на Олимп богиня богинь удалилась. Сон, разрешающий скорбь у людей, расслабляющий члены, Им овладел. В это время как раз Пенелопа проснулась, Села на мягкой постели своей и заплакала горько. Горестным плачем когда Пенелопа насытила дух свой, 60 Прежде всего начала Артемиде богине молиться: "Зевсова дочь Артемида, богиня владычица, если б В грудь поразивши стрелой, ты дух мой исторгла из тела Тотчас, теперь! Или позже меня подхватила бы буря И унесла бы далеко дорогой, окутанной мраком, 65 В устье швырнув Океана-реки, круговратно текущей! Ведь унесла ж дочерей Пандареевых некогда буря. Боги родителей их истребили, они сиротами В доме остались. Вскормила детей Афродита богиня Сыром, сладостным красным вином и медом сладчайшим. 70 Гера дев одарила умом, красотой, Артемида Чистая - стройностью стана, богиня Паллада Афина Их обучила искусству во всяческих женских работах. Раз на великий Олимп поднялась Афродита богиня С просьбой к отцу, чтобы девам свершенье цветущего брака 75 Дал веселящийся молнией Зевс, который все знает, Что предназначено в жизни судьбою, что нет человеку. Гарпии девушек прочь в это время умчали из дома И предоставили их попеченью ужасных эринний. О, если б так и меня олимпийские боги сгубили 80 Или б сразила стрелой Артемида, чтоб я Одиссея Снова увидеть могла, хоть сошедши под страшную землю, Чтобы мне быть не пришлось утехою худшего мужа! Переносимы, однако, бывают несчастья, когда кто Плачет все дни напролет, жестоко печалуясь сердцем, 85 Ночи же сон им владеет. Про все человек забывает - И про печаль и про радость, лишь сон ему веки покроет. Мне же и самые сны лишь зловещие бог посылает. Кто-то, на мужа похожий, меня обнимал этой ночью, Был он, каким отправлялся в поход. Охватила мне сердце 90 Радость, и думала я, что это не сон, а уж правда". Так говорила. Пришла между тем златотронная Эос. Горестный плач Пенелопы до слуха дошел Одиссея. Он в сомненье пришел и подумал: быть может, царицей Узнан уж он и она над его головой наклонилась? 95 Взяв одеяло, овчины собрав, на которых лежал он, В зале на кресло сложил Одиссей их, а шкуру воловью Вынес наружу. |
