|
365 Две есть ноги у меня, и глаза есть, и уши. В груди же Не поврежден мой рассудок и вовсе не вышел из меры. С ними отсюда пойду я. На вас надвигается быстро, Вижу я, грозная гибель! Ее никому не избегнуть Из женихов! Совершаете вы нечестивое дело, 370 В самом доме царя Одиссея людей оскорбляя!" Кончив, пошел он из двери для жизни удобного дома, В дом к Пирею пришел, и тот его принял радушно. Глядя один на другого, задеть Телемаха желая, Начали все женихи над гостями его издеваться. 375 Так не один говорил из юношей этих надменных: "Хуже гостей, чем твои, Телемах, и найти невозможно! Первый гость твой - бродяга, нахально ко всем пристающий, Жадный в еде и в питье, ни к какой не способный работе, Всякой силы лишенный - земли бесполезное бремя! 380 Этот пришелец другой поднялся, чтобы здесь прорицать нам. Если б послушаться нас ты хотел, то было бы лучше: Бросим-ка их в многовеслый корабль и к сикелам обоих Их отвезем. Мы за них там получим прекрасную плату". Так женихи говорили. Но он равнодушен остался, 385 Только молча глядел на отца, дожидаясь, когда же На женихов-наглецов наложить соберется он руки. На табуретке красивой усевшись насупротив зала, Многоразумная старца Икария дочь Пенелопа Слушала все, что они говорили в обеденном зале. 390 Смех раздавался веселый. Обед был обилен и вкусен: Очень много скота женихи для обеда забили. Быть, однако, печальней не мог бы тот ужин, который Вскоре должны были здесь приготовить богиня и мощный Муж для людей, нечестиво свои непотребства творивших. Гомер. Одиссея. Песнь двадцать первая. ПЕСНЬ ДВАДЦАТАЯ ПЕРВАЯ. Мысль вложила такую богиня Паллада Афина В грудь Пенелопы разумной, Икарьевой дочери милой: Лук принести женихам и седое железо, чтоб этим В зале столовой открыть состязанье - начало убийства. 5 Вверх она поднялась высокою лестницей дома, Сильной рукою красиво изогнутый ключ захватила - Медный, видом прекрасный и с ручкой из кости слоновой. Внутрь она дома пошла, в кладовую, с служанками вместе. |
