Забыв о раненой гордости, я кинулась за ним. На ступеньках я его тормознула.

— Какого черта ты вчера выходил?

— Какого черта тебе от меня нужно?! — Никита смотрел на меня с ненавистью.

— Я же о твоем благе радею! — я продолжала держать его за руку, которую он безуспешно пытался вырвать.

— О бабках ты радеешь! — Презрительно процедил он, как-то горько улыбнувшись.

— Значит, вернемся к началу? Помнишь, какие ты истерики закатывал? Я думала, ты мужик, а ты…

В глазах Никиты я увидела слезы бессилия и злобы.

— Оставь меня в покое, что хочу, то и делаю!

И не забывай, кто ты!

— Ах, вот мы какие, с гонором! — почти ласково сказала я. Мой мягкий голос в данных обстоятельствах, очевидно, прозвучал как-то издевательски, потому что Никита как сумасшедший забился в моих объятиях, пытаясь освободиться от моих рук. — Ну! — Я с силой тряхнула его, а потом прижала к стене. — Брось истериковать! Нравится тебе Вероника — так и скажи, чего комедию ломать?

— Это не твое дело! — завопил Никита.

— Не ори. Поехали домой. Я дождусь твоего отца, сдам тебя ему и…

— Что и?..

— Получу расчет, — твердо сказала я, — ты ведь сам сказал, что я, в первую очередь, о деньгах думаю.

— Ладно, извини, — Никита отвернулся к стене и затрясся от рыданий — Что такое? Мне-то ты можешь доверять на все сто!

— Ты не поймешь!

— Безответная любовь? Покаталась с тобой девочка, а потом говорит: ой, как с тобой здорово, только я другого люблю?

— Да не любит она его!

— А ты откуда знаешь?

— Она боится его! По всему видно.

— Так она что же, спит с ним?

— Не знаю! — нервно огрызнулся Кит.

— Может, она мазохистка? — довольно цинично предположила я.

— Какого черта ты мне это говоришь?

— Такого. Имей гордость!

— Много ты в этом понимаешь! — Никита всхлипнул и снова разрыдался.

Я принялась гладить и похлопывать его по спине. Ну, прямо мамаша или старшая сестра!

И вот тут случилось неожиданное. Повернувшись ко мне своим ставшим в одну минуту детским лицом, он обнял меня и, вдавив меня телом в стену, закрыл мне рот поцелуем. Я оттолкнула его. Теперь нас обоих душил смех. Его слезы высохли, он держался за живот и медленно, корча из себя раненого, сползал по стене.

— Хватит придуриваться! И вот еще что, хочу предупредить, что перенос твой не пройдет! Это только у Фрейда все как по маслу…

— Вы че тут дуркуете? — Рядом с нами выросли три одиозные фигуры: Поручик, которому принадлежала эта реплика, Лапоть и Сэм. — Поехали лучше — проветримся.

Троица поднялась по узкой лестнице, пройдя между нами. Сэм, шедший последним, оглянулся — двигаемся ли мы следом? В глазах его вспыхнул какой-то недобрый огонек.

— Пошли, — кивнул мне Никита, — покажем им класс.

Поручик уже оседлал видавшую виды «Ямаху», Сэм пытался завести свою форсированную «Яву». С третьего или четвертого раза это ему удалось, и, дождавшись, пока Лапоть устроится на заднем сиденье, он лихо тронул с места.

Я уселась позади Никиты и, зная, как он стартует, обхватила его руками за талию. Вообще-то, для начинающего ездил он довольно неплохо, четко реагируя на маневры других водителей, хотя по-настоящему почувствовать машину можно, только имея определенный опыт.

Надев шлем, Никита надавил кнопку стартера, и мы двинули следом за Сэмом.