– Сомневаюсь, – сказала я.

Отец никогда не видел, что скрывается за моей внешностью, вероятно потому, что я была очень похожа на свою рано умершую мать. Судя по записям в ее дневнике, она больше интересовалась новой сумочкой или губной помадой, чем реальной жизнью. Конечно, люди говорили так и обо мне.

Мерлин выпрямил свою и без того идеально ровную спину.

– Об этом можно подумать потом, а пока нам предстоит много работы. Похоже, после сегодняшнего видео многие обратили внимание на забег в пользу приютов для животных.

– Вчерашнего, – поправила Элла, быстро печатая. – А еще в рамках нашей программы «Рюкзак» дополнительные средства были направлены в районы Нью-Йорка, Миннеаполиса и Бойсе.

Мне нравилась эта программа. Дети, которым не хватало еды, могли каждую пятницу взять из школы домой рюкзак, набитый продуктами, и вернуть его в понедельник. На тот момент мы работали во всех пятидесяти штатах, и я хотела побывать в каждой средней школе к концу года.

– Хорошо. Нам нужны еще средства? – Мне предстояло тщательно продумать несколько следующих видеороликов. Все это время я скрывала от отца характер своих затрат, делая вид, что брала средства из трастовых фондов, чтобы устраивать вечеринки и покупать дорогущие вещи, но на самом деле направляла их в благотворительные организации.

– Да, – сказала Элла. – У меня дел по горло в течение всего месяца, как и у Розали. Ты, думаю, могла бы притвориться, что купила яхту или что-то в этом роде. Твой отец месяцами не проверял счета.

«Это потому, что ему все равно, и это еще одна проблема», – пронеслось в голове.

– Я все устрою. – Участие в добрых делах помогало продвижению моего профиля в соцсетях, но я должна была быть осторожной с тем, сколько благотворительных организаций поддерживала. Что еще важнее, мне нельзя было раскрывать правду о том, что я действительно любила. Обнажение своих слабостей, как однажды сказал мне брат, всегда будет считаться нашим отцом чем-то постыдным.

– Как обстоят дела с женскими приютами в Южной Калифорнии?

– Строим еще три убежища в течение следующих двух месяцев, – сказала Розали, взяв папку и перелистнув страницу. – Я знаю, что ты хочешь работать в бо́льших масштабах, но мы уже одержали одну победу, когда помогли жене сенатора штата Калифорния после ее выписки из больницы.

– Сейчас она находится в безопасном месте в Сан-Диего, – добавил Мерлин.

Вид тех синяков будет преследовать меня вечно. Я чувствовала себя комфортно, помогая одному человеку за раз.

– А что насчет сенатора? – спросила я, затаив дыхание.

Розали посмотрела на Мерлина.

– Мы могли бы убрать его, но это попадет в новости.

Мерлин отпрянул.

– Мы не можем вести расследование или обратиться к твоему отцу, чтобы нанять убийцу.

Он был прав, и это выводило меня из себя.

– Как думаешь, я могла бы это сделать?

Глаза Мерлина расширились, Элла напряглась, а Розали откровенно рассмеялась.

– Я люблю тебя, Алана. Уверена: у тебя есть пистолет, и не сомневаюсь, что ты смогла бы пробраться в его дом. Но ты не сможешь выстрелить. – Ее голос смягчился, как и взгляд голубых глаз. – Ты не убийца, и это хорошо.

Верно. За таких женщин, как я, убивают другие. Я мысленно вернулась к похоронам парня, с которым целовалась. Мы с братом стояли недалеко и наблюдали, как его мать с криками бросалась на гроб.

– Это сделала я? – прошептала я, и тошнота подступила к горлу от ужаса, охватившего мое юное сердце.

Грег пожал плечами.

– Может быть, да, а может, и нет. Его могли убить, даже если бы он просто посмотрел на тебя.