– Смотрю, ты неравнодушен к девчонке. Никто не упрекнёт меня в том, что я разлучаю истинных влюблённых. – Всё ещё посмеиваясь, он пошёл прочь, выкрикивая приказание своим людям. – Отведите их вниз к остальным.

Им дали пару минут, чтобы одеться, пока несколько разбойников маячили поблизости. Эннис было позволено уединиться за ширмой, прежде чем её вместе с Колдером согнали вниз, в парадный холл, где столпились все домочадцы. Он оглядел слуг, убедившись, что ни на ком нет признаков жестокого обращения. Колдер не отходил от Эннис, придерживая её за руку чуть ниже плеча. Она стискивала вырез платья, которое в спешке осталось расстёгнутым спереди, пытаясь сохранить некое подобие скромности.

Они ждали, пока воры обшаривали замок. Некоторые женщины плакали, прижимаясь, друг к другу. Другие сердито поглядывали на разбойников, приставленных за ними следить.

Колдер кипел от ярости, но не подавал виду, лишь хмуро смотрел на ублюдков, которые вторглись в его дом и запугали его людей. Да ещё и в Рождество. Дата не должна была иметь значение, но всё таки имела.

Нападение воров вывело бы Колдера из себя в любое время года, но в Рождество оно казалось особенно кощунственным. Ведь слуги считали это время особенным. Именно по этой причине он находил в себе силы пережить праздник и позволял им устраивать гулянья. Колдер всегда игнорировал болезненные воспоминания, связанные с Рождеством, и вместо этого сосредотачивался на радости окружающих. Однако в этом году, впервые за много лет, он чувствовал себя счастливым. И всё благодаря Эннис.

Будь он проклят, если позволит этим разбойникам всё испортить.

В зал вошёл один из разбойников, держа в руках свернутые холсты, вероятно, портреты, вырезанные из рам. Ещё один появился с сундуком, полным драгоценностей бывшей герцогини. От такого бесчестья у Колдера скрутило живот.

– Мерзавцы, – прошептала Эннис.

Он проглотил свой собственный гнев и сжал её руку.

– Это всего лишь вещи, – пробормотал он, хотя слова показались ему острее осколков стекла. – Их можно заменить.

Имело значение только, то, что его слуги и Эннис  оставались в безопасности.

Она встретилась с ним взглядом, и он увидел, что её глаза полны слёз. Эннис ему сочувствовала.

В зал вошёл главарь, вгрызаясь в зажаренную мясистую птичью ногу. Шейла стояла рядом с ним, перекинув через руку заплечный мешок. Девушка светилась от гордости, ничуть не смущаясь сердитых взглядов слуг.

– Это же наш сегодняшний ужин! – громогласно заявила Мари. Кто то шикнул на неё, но толку от этого было мало. – Он ест моего гуся! – воскликнула кухарка, дрожа от возмущения.

– Пускай забирают и быстрее отправляются восвояси, – отрезала Фенелла, поудобнее устраивая на руках тяжёлую книгу рецептов в кожаном переплёте.

– О, а это, что у вас там?

Злодей неторопливо направился к Фенелле.

Пожилая женщина крепче вцепилась в том и отступила на шаг назад, что, вероятно, было не самой подходящей реакцией, если она надеялась погасить интерес разбойника.

Как хищник, учуявший кровь, бандит медленно приближался.

– Ну же, старушенция. Дай ка нам взглянуть.

– Нет, – простонала она, отворачиваясь, чтобы убрать книгу от него подальше.

Вор, грызущий гусиную ножку, присоединился к своему подельнику и двинулся в сторону Фенеллы.

– Так, что ты там прячешь?

Колдер свирепо глянул на книгу рецептов, его ничуть не заботила перспектива с ней расстаться. Проклятая вещица и так уже доставила ему массу хлопот. Из за неё Эннис сомневалась в его чувствах.

Охваченный внезапным вдохновением, он вдруг заявил:

– Эта книга   волшебная.

– Волшебная? – усмехнулся один из воров.

– Да, там есть рецепт волшебного песочного печенья.