Вообще-то ловко, подлец, устроился.

— Когда-то, еще вначале, страшно возмущался, что Инна так дико зависит от «мамы с папой» и так пошло конспирирует его. Но потом осмотрелся и притих: конспирация иногда очень удачно освобождала от негласной обязаловки.

На этот раз, однако, деваться было некуда: и голова уже как будто не болела, и тачкой не сбило, — нечем оправдаться. А на часах — он даже не поверил — без четверти… сколько?..

Одиннадцать!..

Пришлось искать таксофон, чтоб Инна там не дергалась: ну опоздал, замешкался, бывает!

И вдруг совершенно незнакомый голос в трубке:

— Алло?.. — Какой-то странный, вроде бы женский, но удивительно низкий, непривычный тембр — не Инна. — Алло, перезвоните, пожалуйста, не слышно.

— Алё-алё! — заговорил он поспешно, еще не понимая, кто бы это мог быть у Инны в такое время, но уже радуясь возникшему осложнению. — Простите, э-э-э… я, наверно, ошибся?..

Там случилась секундная заминка, и он ожидал уже, что теперь наконец подойдет сама Инна, но тот же голос ответил вдруг:

— Ну, ошиблись, очень может быть. Ну и что ж вы не вешаете трубку?

У него аж глаза на лоб переместились: «Какая наглая подруга!»

— Так ведь это… — С трудом нашелся: — А может, я все-таки не ошибся?!

— Ну, а кому вы звоните и кто вы?

— Я?! Простите, не понял…

— Ну как вас зовут, например?

— Меня?! — И тут он начал догадываться, что скорее всего действительно произошла обыкновенная ошибка, и ему стало смешно. — Меня зовут Владимир. А вас?

— А нас — необязательно. Спасибо, Владимир, дальше нам не по пути.

— Зачем же вы спрашивали, как меня зовут?

— Так, для коллекции. Буду вспоминать на старости лет: «Однажды объявился среди ночи некий Владимир, но он — ошибся».

— Конечно, ошибся! Я вас не знаю!

— Тем лучше, Владимир. Бай-бай.

— Бай-бай!.. — Но, собравшись уже повесить трубку, вдруг передумал: — Э-э-э… простите, девушка! А нельзя ли и мне… ну, тоже для коллекции… хотя бы имя?

— Мое?

— Ну можно и ваше, но я не знаю, кто там у вас так обидно, ни за что при про что сомневается в честности честного человека?

— Никто не сомневается. Вы честный юноша, искатель приключений, но время уже позднее, покоя сердце просит.

— Ну извините, бабуля. — Это ей за «юношу». — Вам, наверно, грелки пора ставить, а я вторгаюсь.

— Что?! — усмехнулась с презрением. — Нет, не угадали, не грелки.

— А кто сказал «грелки»? Гренки! Для внуков!

— Ну-у, гренки у нас по воскресеньям, а внуки давно уже спят по лавкам.

— Значит, вам, извините, пора на заслуженный отдых?

— А?.. Да-а! Вот тут вы угадали. То есть я еще не совсем, но скоро, скоро, жизнь коротка… — И, сдержав прорвавшуюся смешинку, шумно вздохнула: — Вот такие дела, Владимир.

— Действительно, — отозвался он, с нарастающим удивлением вслушиваясь в ее голос. — Неплохо же вы сохранились. Бодры, веселы.

— Да, неплохо. Но это чистая случайность, как и чистый воздух в наши дни. Ну что, прощаемся навек?

— Как?! Уже?! Я вас не понимаю.

— И я вас не понимаю.

— Но я же хочу вас видеть!

— Ну-у, — рассмеялась.