— Хотите, помогу вытереться?

— Спасибо, я сама, — отрезала Вики. — Как вы догадались, где меня найти?

— Я каждый день вижу вас из окна моего дома. Чудесное зрелише, поверьте! Мне понадобилась вся сила воли, чтобы не забыть о том, что мы с вами враждуем. А то бы с удовольствием присоединился к вашим утренним купаниям нагишом…

— Вообще-то я рада, что вы меня нашли, — смутилась Вики.

— Рады?

— Да. — Она уселась на согретую солнцем траву и принялась вытирать волосы. Рейс во все глаза смотрел на нее.

— Я хотела попросить прощения, — тихо промолвила она и подняла на него большие зеленые глаза.

— За что? — удивился Рейс, усаживаясь рядом.

— Ну… за все. За свое отвратительное поведение, за то, что попыталась выставить вас отсюда, за то, что назвала плохим сыном…

— И что же изменило ваше отношение ко мне? Уж не тот ли факт, что я здесь родился?

— Нет! Да… Не совсем.

— Типично женский ответ.

— Я хотела сказать, что вы заставили меня иначе посмотреть на ситуацию и я поняла, что вы правы…

— Ах вот как, — сурово сощурился Рейс. Оба замолчали.

Потом Рейс лег на траву, подставив лицо горячим солнечным лучам.

— Я уже забыл, что здесь бывает так нестерпимо жарко, — пробормотал он спустя несколько минут.

— Сколько вам было лет, когда вы уехали из Оук- Хилла?

— Десять.

— До этого вы жили в том коттедже?

— Угу, — промычал Рейс. — Он сильно изменился внутри?

— Думаю, да. Я многое переделала. Мне помогали сыновья Джинни.

— Да, Хэнк совсем забросил это поместье, после того как мы уехали отсюда.

— "Мы"?

— Я и моя мама. Помолчав, Рейс продолжал:

— Этой землей владела семья Элеоноры, жены Хэнка. Они были помолвлены, когда ее отец продал имение Хэнку. Тот собирался все как следует отремонтировать до свадьбы.

— Хэнк никогда не говорил мне, что Оук-Хилл принадлежал семье его жены, — удивленно промолвила Вики.

— Усадьба принадлежала им со времен Гражданской войны, но они ею почти не пользовались, потому что у них были другие поместья. Возможно, отец Элеоноры даже рад был продать Оук-Хилл Хэнку. Кстати, юридически он зарегистрирован только на его имя, потому что сделка была заключена еще до свадьбы.

— И что потом?

— В те дни здесь сторожем служил мой дед, живший вместе с дочерью, моей будущей матерью. Хорошо помню, какой прекрасный сад окружал дом во времена моего детства.

— А что случилось с твоей мамой? — Вики незаметно для себя перешла на ты.

— Ей тогда было восемнадцать… Она всегда говорила, что Хэнк не соблазнял ее, что она отлично сознавала, на что шла. Мать любила его… Как бы там ни было, когда узнали о ее беременности, Хэнк пробормотал что-то насчет женитьбы. Шли месяцы, беременность становилась заметнее, а он так и не женился на ней… После моего рождения мама прогнала Хэнка… Думаю, отец действительно мог на ней жениться, но он также хотел жениться на деньгах, связях… Отец Элеоноры всегда помогал ему, способствовал его карьере, сводил с нужными людьми. Хэнк знал, что разом лишится привилегий, если женится на простой сельской девушке. Ему просто не хватило мужества поступить так, как подсказывало сердце.

— А что потом?

— Ничего особенного.